Генрих Жомини - Стратегия и тактика в военном искусстве

Этим резервам следует удерживать наиболее важные пункты между базой и фронтом операций, занимать укрепленные позиции, если какие-либо из них оказались ослаблены, наблюдать за теми, которые удерживает противник, и по возможности окружать их. Если же в качестве пункта поддержки не будет крепости, они должны возводить укрепленные лагеря или предмостные укрепления для защиты базовых складов и укрепления своих позиций.

Все, что уже было сказано об опорных пунктах операций, применимо к временным базам и стратегическим резервам, которые будут вдвойне полезны, если у них будут такие удачно расположенные опорные пункты.

Под системой позиций понимается старый способ ведения методической войны с армиями, ночующими в палатках, имеющими снабжение под рукой, занимающимися наблюдением друг за другом; одна армия осаждает город, другая его защищает (или деблокирует); одна армия может стремиться овладеть небольшой провинцией, другая – противодействовать ее усилиям, занимая опорные пункты. Такой была война начиная от Средних веков и до эры Французской революции. Во время этой революции происходили огромные изменения и возникало много систем большей или меньшей ценности. Война была начата в 1792 году, так же как она велась в 1762-м: французы встали лагерем возле укрепленных мест, а союзники осадили их. Эта система не менялась вплоть до 1793 года, когда, подвергнувшись нападкам как извне, так и изнутри, была изменена. Сильно взбудораженная Франция бросила на своих врагов четырнадцать армий общей численностью в миллион человек. У этих армий не было ни палаток, ни провианта, ни денег. В своих маршах они останавливались бивуаком либо расквартировывались в городах; их мобильность возросла и стала средством достижения успеха. Их тактика также изменилась: войсковые формирования были организованы в колонны, которыми легче управлять, чем развернутыми линиями, а с учетом пересеченного характера местности во Фландрии и Вогезах они выделяли часть своих сил в виде стрелков в цепи для защиты и охраны таких колонн. Эта система, которая, так сказать, стала результатом обстоятельств, на первых порах принесла успех сверх всякого ожидания: она приводила в замешательство методичные австрийские и прусские войска, так же как и их генералов. Макк, с которым был связан успех принца Кобургского, повысил его репутацию, растягивая линии построения войск, противопоставляя разомкнутый строй огню цепи стрелков (прикрывавших колонны). Бедняге не приходило в голову, что в то время, когда стрелки во французской цепи устраивали шум, колонны меняли позиции.

Первые генералы республики были вояками, и не более того. Всеми делами ведали Карно и Комитет общественного спасения; это было благоразумно, но часто плохо. Карно был автором одной из блистательных передислокаций войск этой войны. В 1793 году он не без успеха направил резерв из лучших войск на помощь Дюнкерку, Мобежу и Ландау; и эти небольшие силы, двигаясь быстро от пункта к пункту, при поддержке уже собранных в этих различных пунктах войск, вынудили противника уйти из Франции.

Кампания 1794 года началась неудачно. А затем в силу обстоятельств, а не по заранее продуманному плану, произошла стратегическая переброска армии с Мозеля на Самбру; и именно это привело к успеху у Флерюса (26 июня 1794 г. французы (75 тысяч) Журдана нанесли поражение австрийцам (52 тысячи) герцога Кобургского (Кобург-Заальфель-да). – Ред.) и покорению Бельгии.

В 1795 году ошибки французов были настолько велики, что их приписали предательству. Австрийцы, напротив, под командованием Клерфе, Шателе и Шмидта, проявили себя лучше, чем они выглядели под командованием Макка и принца Кобургского. Эрцгерцог Карл, применяя принцип внутренних направлений, одержал победу над Моро и Журданом в 1796 году единственным маршем.

К этому времени фронты французских армий были большими, либо с целью более легкого обеспечения провиантом, либо потому, что командующие полагали, что лучше выстроить все дивизии в одну линию, оставляя командирам организацию их для сражения. Резервы представляли собой небольшие отряды, неспособные исправить положение в этот же день, даже если противнику удавалось разбить лишь одну-единственную дивизию. Таково было состояние дел, когда Наполеон дебютировал в Италии. Его активность с самого начала привела к поражению австрийцев и пьемонтцев: свободные от излишнего груза, наполеоновские войска превосходили по мобильности все современные армии. Он покорил итальянский полуостров серией маршей и стратегических боев. Его марш на Вену в 1797 году был быстрым, но оправданным необходимостью победить эрцгерцога Карла, прежде чем тот успевал получить подкрепления с Рейна.

Кампания 1800 года, еще более характерная для этого человека, знаменовала новую эру в концепции планов кампании и операционных направлений. Он ставил смелые цели походов, которые предполагали не меньше чем захват или уничтожение целых армий. Приказы на сражение были менее растяжимыми, была принята более рациональная организация армий из крупных корпусов, а тех, в свою очередь, из двух или трех дивизий. Система современной стратегии получила здесь полное развитие, и кампании 1805 и 1806 годов были всего лишь результатом того, что большая проблема была разрешена в 1800 году. Тактически система колонн и цепи стрелков была хорошо отработана Наполеоном еще в Италии.

Тут может возникнуть вопрос, приспособлена ли система Наполеона ко всем возможностям, эпохам и армиям, или, напротив, возможен какой-либо возврат в свете событий 1800 и 1809 годов к старой системе позиционных войн. Сравнив марши и лагеря Семилетней войны с теми же маршами и лагерями в семинедельной войне (как называл Наполеон кампанию 1806 года) или с ними же в трех месяцах боевых действий, которые пролетели со времени отбытия армии из Булони в 1805 году и до ее прибытия на равнины Моравии, читатель может легко судить о сравнительных достоинствах двух систем.

Система Наполеона состояла в том, чтобы в течение дня совершить двадцатипятимильный (сорокакилометровый) марш, вступить в сражение, а затем остановиться лагерем на отдых. Он сказал мне, что не знает никакого лучшего способа ведения войны, чем этот.

Можно сказать, что авантюрный характер этого великого человека, его положение как личности и умонастроение француза – все вело к тому, чтобы подтолкнуть его к предприятиям, на которые не рискнул бы никто другой, будь то престолонаследник или военачальник, следующий приказам своего правительства. Вероятно, это так, но между крайностями дальнего похода с вторжением и позиционными войнами есть золотая середина, и, не подражая его экспансивной отваге, мы можем следовать обозначенной им линии. Вполне вероятно, что старая система позиционных войн еще долго будет вне закона или если и будет использоваться, то претерпит большие изменения и будет улучшена.