Генрих Жомини - Стратегия и тактика в военном искусстве

Мы говорили в предыдущем параграфе о маневрах, предпринимаемых с целью охвата и обхода линии фронта противника на поле сражения, и о преимуществах, которые можно от них ожидать. Остается сказать несколько слов о широких обходных передвижениях, в которые иногда превращаются эти маневры, что приводит к провалу столь многих на первый взгляд хорошо составленных планов.

Можно вывести в качестве принципа, что опасно всякое передвижение, которое настолько растягивается, что дает противнику возможность, если она появляется, разбить на позиции оставшуюся часть армии. Тем не менее, поскольку опасность во многом зависит от быстроты и решительности нанесения с выверенной точностью удара полководца противной стороны, а также от манеры ведения боя, к которой он привык, нетрудно понять, почему столь многие маневры такого рода не удаются одним командирам и удаются другим, а также почему такое передвижение, которое было бы опасным в присутствии Фридриха II, Наполеона или Веллингтона, могло бы иметь полный успех против генерала ограниченных способностей, который не может начать в подходящий момент наступление или который сам имеет привычку совершать передвижения в такой манере. Поэтому представляется затруднительным изложить жесткое правило по данному предмету. Следующие указания – это все, что может быть дано. Держите большие массы войск под рукой и готовыми к действиям в подходящий момент, но будьте начеку, чтобы избежать опасности аккумулирования войск в слишком крупных соединениях. Командующий, имеющий в виду эти предосторожности, всегда будет готов ко всяким неожиданностям. Если полководец неприятельской стороны проявит меньше умения и будет склонен к приверженности к растянутым передвижениям, можно будет считать, что его противнику повезло.

Несколько примеров из истории послужат тому, чтобы убедить читателя в справедливости моих утверждений и показать ему, насколько результаты этих растянутых передвижений зависят от характера полководца и задействованных в них армий.

В Семилетней войне Фридрих II выиграл сражение под Прагой (1757), потому что австрийцы оставили слабо защищенный промежуток в тысячу ярдов между правым флангом и остальной частью армии. Последняя оставалась неподвижной, в то время как правый фланг подвергся удару. Это бездействие было тем более необычным, поскольку левому флангу австрийцев нужно было преодолеть гораздо более короткое расстояние для того, чтобы оказать поддержку правому флангу, чем Фридриху, который должен был его атаковать. Дело в том, что правый фланг австрийцев имел форму крюка, а Фридрих должен был двигаться по дуге большого полукруга, чтобы добраться до него. С другой стороны, Фридрих чуть было не проиграл битву при Торгау (3 ноября 1760 года), потому что чрезмерно растянул (почти на шесть миль) свой левый фланг, который в своем движении был разобщен, с немногими силами обходя правый фланг маршала Дауна. Моллендорф подтянул правый фланг концентрическим движением к высотам Зиплица, где он соединился с королем, позиция которого таким образом была перестроена.

Битва при Риволи (1797) является примечательным примером в этом отношении. Все, кто хорошо знаком с этой битвой, знают, что Альвинци и его начальник штаба Вейротер хотели окружить небольшую армию Наполеона, которая была сосредоточена на плато Риволи. Их центр был разгромлен, в то время как войска их левого фланга скопились в оврагах у реки Адидже, а Лузиньян со своим правым флангом совершал широкий обход, чтобы выйти в тыл французской армии, где он был сразу же окружен и взят в плен.

Никто не забудет день у Штоккаха в 1799 году, где Журдану пришла в голову вздорная идея совершить атаку на объединенную армию в шестьдесят тысяч человек тремя небольшими дивизиями в семь или восемь тысяч человек, разделенных расстоянием в несколько лье. Между тем Сен-Сир с третью своей армии (тринадцать тысяч человек) должен был пройти двенадцать миль за правым флангом и выйти в тыл этой шестидесятитысячной армии, которая неизбежно вышла победителем над этими разделенными отрядами, и конечно же с захватом их части в своем тылу. То, что Сен-Сиру удалось отступить, было поистине просто чудом.

Мы можем вспомнить, как тот же генерал Вейротер, который хотел окружить Наполеона под Риволи, попытался осуществить такой же маневр в 1805 году под Аустерлицем, несмотря на полученный им суровый урок. Левый фланг союзной армии, желая обойти с фланга правое крыло Наполеона, чтобы отрезать его от Вены (куда он не горел желанием возвращаться), круговым маневром почти в шесть миль открыл промежуток в полторы мили в своей линии фронта. Наполеон извлек выгоду из этой ошибки, обрушился на центр и окружил левый фланг русско-австрийской армии, который был совершенно зажат между озерами Тельниц и Мельниц.

Веллингтон выиграл сражение при Саламанке (1812) маневром, очень похожим на наполеоновский, потому что Мармон, который хотел отрезать его отход в Португалию, открыл промежуток в полторы мили в своей линии, увидев который английский генерал полностью уничтожил не имевший поддержки левый фланг Мармона.

Если бы Вейротер у Риволи или Аустерлица противостоял не Наполеону, а Журдану, он мог бы уничтожить французскую армию, вместо того чтобы терпеть в каждом случае полное поражение. Ведь генерал, который у Штоккаха атаковал силы в шестьдесят тысяч солдат со своими четырьмя войсковыми соединениями, настолько разобщенными, что они были не способны оказывать друг другу взаимную поддержку, не мог бы знать, как достигнуть достаточного преимущества от широкого обходного маневра, осуществлявшегося с его участием. Подобным же образом не повезло Мармону – он встретил у Саламанки противника, главным достоинством которого был скорый в применении и выверенный тактический глазомер. С герцогом Йоркским или Муром в качестве противников Мармон, пожалуй, вышел бы победителем.

Среди обходных маневров, которые стали удачными в наши дни, самыми блестящими по результатам были те, которые совершались при Ватерлоо (1815) и Гогенлиндене (1800). Первый из них был почти целиком стратегической операцией, и ему сопутствовало редкое совпадение благоприятных обстоятельств. Что касается Гогенлиндена, мы будем напрасно искать в военной истории еще один пример того, когда одна только бригада рискованно вошла в лес и оказалась среди пятидесятитысячного войска противника, что не помешало ей совершить такой же впечатляющий подвиг, какой совершил французский генерал Ришпанс в ущелье Матенпоет, где, по всей вероятности, можно было ожидать, что он сложит оружие.