Игорь Зимин - Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение

В-третьих, это различные дисциплинарные наказания, когда мальчиков могли поставить «на несколько минут в угол» 260. Любые формы физических наказаний были, конечно, исключены.

В-четвертых, это были запреты на какие-либо игры и развлечения. Например, когда поздней осенью 1861 г. Александру Александровичу запретили кататься на лыжах рядом с Александровским дворцом, то он «был сильно огорчен тем, что я не позволил ему этого без особого разрешения графа» 261. Иногда поводы для запретов возникали серьезные. Воспитатель зафиксировал следующую ситуацию: «После обеда Александр Александрович и Владимир Александрович поссорились друг с другом. Владимир Александрович спрятался в камердинерскую и боялся оттуда выходить, потому что Александр Александрович не на шутку угрожал ему. Я велел Владимиру Александровичу выйти из засады и обещал, что никто его не тронет, а Александру Александровичу сказал, что если он только дотронется до него, то не пойдет вечером к великому князю Константину Николаевичу. Этим средством я обоих успокоил» 262.

В опубликованных дневниках воспитателей Александра и Владимира Александровичей встречается множество упоминаний самого обычного мальчишеского поведения. Это поведение буквально прорывалось сквозь пристальную опеку воспитателей и, возможно, было неосознанной формой протеста против этой чрезмерной опеки. Воспитатели же в свою очередь использовали весь свой «арсенал» для того, чтобы держать мальчиков «в рамках». Конечно, когда в 1854 г. девятилетний Александр Александрович «шалил во время урока, прыгал по стульям или прятался под стол» 263, воспитателям приходилось принимать меры. А 5 сентября 1861 г., встав «в шесть с четвертью часов… Александр Александрович был как-то особенно в духе с самого утра, что он выражал, испуская дикие горловые звуки. Впрочем, он прилежно приготовил уроки до 8 часов» 264.

15 сентября братья играли после обеда в крокет и входили «в такой азарт, что со стороны ничего не слышно, кроме ругательств и насмешек» 265. Видимо, это было обычной манерой игры братьев, поскольку через несколько дней воспитатель отметил, что «великие князья ужасно неприлично ведут себя во время игры; они решительно не могут играть спокойно и мирно и беспрестанно ругаются» 266. Воспитатель, конечно, пытался бороться с таким поведением воспитанников: «Во время игры он больше ничего не делал, как ругался. Я вызвал Александра Александровича в особую комнату и при Николае Александровиче же довольно долго распекал его за это, обещая, что его в другой раз не допустят до игры за подобное невежество» 267. Ради справедливости следует отметить, что не лучше вели себя и двоюродные братья сыновей царя. Когда в игре принял участие 11-летний великий князь Николай Константинович, то воспитатели буквально схватились за голову, поскольку этот воспитанник Мраморного дворца «так кривлялся и паясничал, что я был сам не рад, что взял его с собою» 268. Иногда мальчики обзывались: «За чаем мне пришлось сделать выговор Александру Александровичу за это несчастное слово «цинготный»» 269.

Следует отметить, что даже после того как дети вырастали, они до своего совершеннолетия оставались жестко подчинены в своих действиях родителям, воспитателям, а после совершеннолетия и наставникам-попечителям. В качестве примера можно привести эпизод, мимоходом упомянутый в дневнике великого князя Сергея Александровича, которому в феврале 1877 г. шел двадцатый год. Тогда он отпрашивался у матери для того, чтобы поехать в театр посмотреть известного итальянского трагика, играющего в «Гамлете». Ему было разрешено 270.

В семье Николая II практика наказаний детей оставались в целом традиционной. «Узаконенных» физических наказаний, конечно, не было, но детей периодически шлепали. И не обязательно родители. Сестра Николая II упоминала, что она сама «влепила затрещину племяннице Анастасии» 271. Примечательно, что Николай II также лично участвовал в «воспитательном процессе». Сохранились упоминания, что дочерям от отца, периодически «доставалось». Однако цесаревича Алексея, не смотря на все его выходки, никто и пальцем не трогал. А.А. Вырубова упоминает, что частенько доставалось самой шкодливой из дочерей Николая II – Анастасии. Однажды во время обеда на «Штандарте», пятилетняя Анастасия залезла под стол и там начала щипать гостей: «Государь, поняв в чем дело, вытащил ее за волосы, и ей жестоко досталось» 272.

Взросление любого ребенка связано с игрушками. Причем для ребенка игрушкой может стать любая, даже случайная вещь. «Взрослая» или «детская», без разницы. При этом взрослые, конечно, стараются, чтобы ребенок получал игрушки «по возрасту» и чтобы они по возможности носили развивающий характер.

Игрушки бывают у всех детей, имели их и дети царя. Но в играх именитых детей присутствовала определенная специфика, обусловленная их высоким происхождением. Проще говоря, у царских детей и игрушки были «царские». Это совсем не значит, что они являлись дорогими. Многие из этих игрушек на почти подсознательном уровне воспитывали у детей то, что сейчас принято называть «чувством историзма».

Цесаревич Николай Александрович с погремушкой. 1869 г.

Например, сохранилась литография, на которой годовалый Николай II изображен с детской погремушкой в спальне Аничкового дворца. Конечно, это была не простая, а парадная погремушка. Усыпанную драгоценными камнями парадную погремушку изготовили придворные ювелиры еще при Екатерине II. В качестве реликвии она передавалась каждому новорожденному наследнику престола. В 1869 г. ее подарила «милому Ники» бабушка – императрица Мария Александровна 273. Ныне эта погремушка хранится в Алмазном фонде Московского Кремля.

Вел. кн. Александр Павлович с погремушкой

В свою очередь, сын Николая II цесаревич Алексей в 1910-х гг. играл лошадкой, которую еще в конце 1750-х гг. подарила Екатерина II своему сыну Павлу Петровичу. Конечно, забавляясь драгоценной погремушкой и облезлой лошадкой, они вряд ли осознавали то, что этими же игрушками когда-то играли их царственные предки. Но «войдя в возраст», они с удивлением узнавали, что с «их» любимой старой лошадкой играл еще император Павел I.

Следует отметить, что «по примеру прежних лет» вышедшие из употребления личные вещи, в том числе и игрушки, бережно хранились в дворцовых кладовках. Более того, их передавали по наследству, вне зависимости от их материальной стоимости и внешнего вида. Для членов семьи это были не просто старые игрушки, а ИГРУШКИ Александра I, Николая I и других российских императоров. В Аничковом дворце вплоть до революции 1917 г. хранились детские игрушки Николая II. И. Бабель так описывал свое «посещение» дворца в дни революции: «На столе горою лежали детские игрушки, разорванные тряпицы, изорванные книги с картинками… Остаток ночи мы провели, разбирая игрушки Николая II, его барабаны и паровозы, крестильные его рубашки и тетрадки с ребячьей мазней» 274. В результате дети буквально с молоком матери впитывали чувство историзма и осознание своей преемственности в череде правителей России.