Самуил Штутман - На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811 – 1917 гг.)

Военный министр А.И. Чернышев характеризовал Гартунга как «самого отличного и имеющего все достоинства» генерала 110. 22 марта 1822 г. Гартунг выполнил серьезное поручение начальства во время «беспокойств и возмущений» в Киевской и Волынской губерниях, за что и был пожалован кавалером ордена Св. Анны 1-й степ. короной украшенного. В 1836 г. он вознамерился оставить службу. Инспектор «всей поселенной кавалерии» генерал от кавалерии граф И.О. Витт, в чье ведение входила резервная дивизия Гартунга, препровождая рапорт последнего военному министру, писал, что «с увольнением Г. Гартунга служба потеряет в нем отличного генерала» и потому полагал бы уволить его в отпуск на полгода с сохранением содержания 111. Такое позволение пришло, больше того, высочайшим приказом Гартунг был произведен в генерал-лейтенанты. Значит, весьма его ценили. В 1837 г. он вступил в командование 16-й пехотной дивизией, спустя шесть лет принял 1-ю гренадерскую дивизию. В 1847 г. начался последний этап его военной деятельности – командование Отдельным корпусом внутренней стражи, длившееся 10 лет.

О деятельности Гартунга можно судить по обнаруженным в архиве некоторым его отчетам по инспектированию батальонов и команд ОКВС и докладам в Военное министерство, а также по тем изменениям в строительстве корпуса, которые произошли за время его командования. Главной заботой Гартунга, как и его предшественников, было так и оставшееся нереализованным улучшение качественного состава корпуса, что лежало в основе его служебной деятельности. В какой-то мере этому должно было способствовать введенное в 1848 г. Положение о неспособных нижних чинах, разделившее их на четыре разряда: к первому отнесены негодные к строевой службе в армейских частях, но пригодные для внутренней стражи; ко второму – неспособные к строю в гарнизонных батальонах, но могущие исполнять нестроевые обязанности; к третьему – больные, нуждающиеся в продолжительном отпуске; к четвертому – неспособные ни к какой службе и подлежащие увольнению вовсе с военной службы. Ясно, что нижние чины первых двух разрядов предназначались для внутренней стражи. Но в корпус попадали и отсеянные из армии вовсе не по здоровью. Это-то и снижало все время общий уровень состава внутренней стражи. Николаевская записка от 15 октября 1833 г., о которой шла речь выше, реализована не была.

К ОКВС в 1848 г. были причислены местные полицейские и пожарные команды, почти 10 лет они считались сверхштатными, пока опять не были переданы в ведение городничих.

Гартунг продолжил попытки своих предшественников, направленные на укрепление корпуса, усиление военного обучения. Страна стояла на пороге войны. Не до внутренней стражи было; армию пришлось укреплять и пополнять. В известной мере Гартунгу удалось подтянуть батальоны и команды. С этой целью почти ежегодно он совершал длительные инспекционные поездки. В 1849 г. Гартунг осмотрел гарнизонные батальоны 1-го, 6-го, 8-го, 9-го округов. Его проверка была тщательной и глубокой. Он обращает внимание на укомплектованность батальонов и команд, число больных и беглых, поведение нижних чинов, опрашивает местные власти и население об их претензиях и жалобах относительно солдат и офицеров внутренней стражи. Это уже новый подход по сравнению с прежним. Отчеты Гартунга позволяют получить более подробную информацию о состоянии корпуса в середине XIX в. в период венгерских событий, в канун и во время Крымской войны. Обобщая результаты смотра 1-го и 2-го округов, Гартунг отметил, что из батальонов для армии выделено 70 человек «самых опытных и знающих свое дело обер-офицеров и значительное число нижних чинов, лучших по поведению и фронтовому образованию, выбрано в подвижные запасные армейские полки №№ 10, 11, 12 и 18-й, в пешие артиллерийские бригады 2-й, 3-й и 4-й дивизий, на укомплектование полков 16-й и 18-й пехотных дивизий и в гвардейские кирасиры". При этом командир ОКВС отметил: «Гражданское начальство отозвалось о поведении нижних чинов очень одобрительно. Это отношу я к особенной заботливости батальонных командиров об удержании штрафованных и порочных нижних чинов от проступков» 112. Для обобщения результатов инспекций Гартунг, видимо, на основе своего прежнего опыта разработал весьма подробный вопросник, ответы на который давали исчерпывающее представление об осмотренных батальонах и командах. Помимо обычных сведений о количественном составе, состоянии вооружения, обмундирования, учетов (шнуровых книг), правильности довольствия и денежного содержания, размещении людей и т. д., имелись и такие вопросы: соблюдение воинской дисциплины, в должных ли пределах строгость командиров, не употребляются ли нижние чины в партикулярные услуги, не отягощаются ли излишними работами и караулами, обращение с жителями, претензии нижних чинов и какие для удовлетворения их сделаны распоряжения, устройство и содержание лазаретов, содержание в оных больных, старание и способности медицинских чиновников по части им вверенной, число и причины побегов, смертность среди нижних чинов и др. В то время свирепствовали цинга и холера, – и это надо учитывать, знакомясь с приводимыми в отчете данными (табл. 6) 113.

Положение с заболеваемостью и смертностью в Русской армии становится фактором, вызывающим все большее беспокойство у военного руководства и самого императора. Одна из важных причин этого явления – слабость военно-медицинской службы. Если к концу царствования Александра I на 1,2 млн человек в армии по штату значилось 1213 врачей, то к концу правления Николая I при штатной положенности 2095 врачей в армии состояло 1862 врача (один врач на 629 воинов, а во время Крымской войны – один врач на 499 человек) 114.

Императору регулярно докладывались данные о заболеваемости и смертности в войсках. 17 марта 1843 г. он делает выговоры ряду командиров полков «за непомерную смертность и значительные побеги нижних чинов» 115. Нашумевшее дело Тришатного – Добрышина тоже было связано именно с высокой смертностью рекрутов в резервной дивизии Отдельного Кавказского корпуса. Смертность в армии была выше, чем среди населения. Смертность в ОКВС в 1841 – 1852 гг. (до Крымской войны) была, в среднем, такая же, как в полевых войсках, хотя в 10-м округе (располагался в Царстве Польском, состоял всего из двух батальонов) она была очень высокой, превосходя уровень смертности в других округах (расчет делается на 1000 человек) в 2-3 раза. Видимо это было связано с распространением эпидемий, недостаточным питанием и возрастным (ослабленным по здоровью) составом войск внутренней стражи. Для сравнения взят наиболее благополучный по климатическим условиям и эпидемической обстановке 3-й округ (Петрозаводский, Вологодский, Архангелогородские батальоны) 116. После Крымской войны смертность в армии и в ОКВС значительно снизилась (см. таблицу в Сборнике сочинений офицеров Николаевской академии Генерального штаба, кн. 2. СПб., 1863).