Николай Жогин - По следам преступлений

— Вот вы говорите: такси — не такси. А знаете, как по этому поводу шутят у нас в Одессе?

— Нет, не знаем, — Тоня и Лиза опять приготовились услышать шутку.

— Один одессит подходит к машине и спрашивает у водителя: «Вы такси или не такси?» — «А шо такое?» — интересуется водитель. «Я не вижу шашечек», — «Так вам шашечки или чтобы ехать?»

Девушки весело смеялись. Водитель тоже.

— Вы одессит? — спросила Лиза.

— А шо, разве это так заметно? — улыбнулся Аркадий. — Знаете, у нас в Одессе на каждого рядового жителя приходится по три шутника. А сколько их выехало из Одессы специально для того, чтобы украсить другие города!

— А вас направили к нам? — уколола его Тоня.

— О, один — ноль в вашу пользу, — сказал Аркадий. — В Одессе вы определенно пользовались бы успехом.

Незаметно подъехали к дому Лизы. Аркадий проводил ее до калитки и поцеловал руку.

— Адью, — грустно сказал он, — передавайте мой самый нежный привет вашей подруге, которая не пришла сегодня в кино. Я перед ней в долгу.

— Ну, а теперь в центр, — скомандовал Аркадий, садясь в машину.

— Вы летчик? — спросила Тоня.

— Ах, Тоня-Тоня-Тонечка, — запел Аркадий и попытался обнять девушку, но она отстранилась. И тогда, став сразу серьезным, Аркадий продекламировал:

Аркадий помолчал и добавил значительно:

— Сказать просто про меня и моих товарищей — летчик — это значит ничего не сказать. Мы испытатели.

Аркадий взял Тонину руку, и на этот раз она не отстранилась. Машина между тем вырвалась на широкую площадь, залитую огнями.

— А что, если нам где-то поужинать, а, Тонечка?

— Уже поздно, да и мама…

— Ну, а разве мамы не были молоды? Это же всего и займет полчаса, не больше. Остановите, шеф. Получите с нас.

Машина остановилась у самого подъезда ресторана «Волга». Честно говоря, Тоне пока еще ни разу в жизни не приходилось бывать здесь. С замиранием сердца проходила она мимо строгого швейцара в костюме с золотыми галунами, а про себя думала: «Расскажу завтра девчонкам — ахнут. И не поверят».

В большом зале, заставленном столами, стоял разноголосый шум, над столами плавал сизый табачный дым. Тоня настороженно глядела по сторонам, пытаясь скрыть свою робость. «Ну что, думала она, — посижу немного и — домой. Что случится? Другие же вон сидят, и ничего». Они с трудом нашли свободный столик, сели.

— Маэстро! — Аркадий щелкнул пальцем и поманил пробегавшего мимо официанта. — Обратите на нас внимание.

Как истинный джентльмен, меню в кожаном переплете Аркадий передал Тоне:

— Ваше слово. Только прошу не забывать двести пятьдесят коньячку. Желательно армянского. Остальное на ваш вкус.

Если сказать опять же честно, то и такого не приходилось делать Тоне. И рюмка коньяку, которая потом была перед ней поставлена, она тоже первая в ее жизни. Но разве же в этом сознаются, да еще тем более в обществе такого обаятельного молодого офицера?

— Ну, за наше знакомство, — сказал Аркадий, — я почему-то верю, что оно будет счастливым. Это без шуток. Выпили! И только до дна! А теперь, — сказал он, когда Тоня едва пришла в себя от коньяка, — расскажите все о себе.

А что она, Тоня, могла рассказать ему интересного о себе? Ничего в ее жизни выдающегося пока не случилось. Окончила восемь классов, потом курсы бухгалтеров и вот уже четвертый год работает в банке кассиром. Работа не очень-то веселая, и вообще, чем она может поразить его, летчика-испытателя?

Но оказалось, Аркадия все это как раз очень интересовало. «Такой этот смешной лейтенант, — улыбалась Тоня, — не знает даже, кто такой инкассатор и что он делает. Вот чудак! Смехота!»

— Ну, выпьем за мою необразованность, — предложил Аркадий, — и…

— Нет, хватит.

— Я не договорил. И — перейдем на «ты», а?

— Хорошо, последнюю. И домой.

— Ты ангел, Тонечка, — сказал Аркадий, — клянусь моей бывшей красотой, как говорил у нас в Одессе Яшка-пистолет. Твой смех, дорогая Тонечка, звучит для меня милей, чем рокот прибоя и шум моего истребителя. Ты покорила гордое сердце испытателя. Оно стучит, как мотор на самой высокой скорости.

Аркадий взял Тонину руку и прижал ее к груди.

— Не надо, — слабо сказала Тоня, а глаза ее говорили о другом. — Пора домой, — повторила она, а руку между тем не отнимала.

— Жизнь — это короткий миг, — страстно заговорил Аркадий, — а у нас, военных летчиков, этот миг гораздо короче, чем у всех прочих. И вот тебе доказательство: завтра я должен выехать в часть.

— Завтра? — растерянно спросила Тоня.

— Завтра. И поэтому я тебе должен сказать все сегодня. Сейчас. Тоня, я не буду тебе говорить, что я люблю тебя. Это очень высокие слова. Но ты мне очень нравишься. Это я могу сказать совершенно определенно. Завтра я уезжаю в зарубеж. Там наша часть. Ты поедешь со мной?

— Это значит — за границу?! — воскликнула Тоня и тут же пошутила: — Это далековато отсюда. Мне и здесь неплохо. Ну, пожалуй, нам пора. — Она встала. Поднялся и Аркадий. Тоня успела отметить про себя, что Аркадий только на чай официанту дал пять рублей. «М-да, — подумала она, — живут они там, за границей».

Они вышли на улицу. Короткая июльская ночь была уже почти на исходе. Вот-вот забрезжит заря. Недавно шумная улица теперь пустовала. Только изредка мелькали одинокие фигуры прохожих. Некоторое время шли молча. Аркадий снова заговорил:

— Милая моя Тонечка, я сказал совершенно серьезно, ты не думай, что я пьян. Я не женат, я никогда никого не любил. Ты понравилась мне с первого взгляда. Я думал и сам, что такое не бывает, — это чушь! Ты осчастливишь меня. Мы с тобой созданы друг для друга. Я чувствую, как мы понимаем с полуслова. Ты согласна?

И это тоже было у Тони впервые в жизни. Конечно, случалось и раньше — провожали ее мальчишки, даже пытались поцеловать, но все это не шло ни в какое сравнение с сегодняшним. То было так, ненастоящим, игрушечным, а здесь… Серьезный человек, офицер. Он делает ей предложение. Почему так сразу, но если ему действительно завтра уезжать? И все-таки…

— Если это серьезно, я подумаю, — сказала Тоня после некоторого молчания. — А что скажут родители? Завтра. Давай отложим до завтра.

На этом они и расстались, уговорившись завтра встретиться около универмага, напротив Дома печати.

В полной парадной форме Аркадий выглядел молодцом. Он медленно прохаживался около универмага, галантно уступая дорогу встречным девушкам. Где-то его грызло сомнение: а узнает ли он ее в толпе? Ведь всего один вечер. Но вот перед ним молоденькая застенчивая девушка в цветистом легком платье. Она стояла в нерешительности, мяла концы косынки и робко улыбалась. «Она!» — скорее догадался, чем узнал, Аркадий.