Николай Жогин - По следам преступлений

Было странно, что именно он, Василевский, охотнее всего брался за так называемые «скучные» дела — хищения, растранжиривание государственных денег, расследование всевозможного рода товарных накладных, актов списания и ведомостей на выдачу продукции.

— Вот поручили трикотажное дело, — пожаловался как-то Игорю его коллега, — кофточки, фуфайки, рейтузы с начесом. Нафталин сплошной.

— Милый мой! — сказал ему Василевский. — Где вы были, когда ваши однокурсники изучали произведения товарища Карла Маркса? Вы боролись в это время за свободное посещение лекций. А ведь именно товарищ Маркс мог бы вас научить видеть за товарными отношениями отношения между людьми. Мне вас искренне жаль, мосье Нафталин. Видеть только рейтузы с начесом и не обратить внимания на ту прелестную особу, которая их незаконно приобрела, — согласитесь, это пошло.

…Утром Василевский обошел несколько магазинов «Гастроном», фруктов было много. Торговали не только в самих магазинах, но и прямо на улице, с лотков, из корзин, из ящиков._

— Чтобы было удобно для покупателей, — говорили директора магазинов.

«И воровать тоже удобнее, — отметил про себя следователь, — без кассовых чеков легче прятать концы в воду».

Прежде чем вплотную сесть за изучение документов, Василевский решил познакомиться с людьми, с теми, кто эти документы составляет. Первый его визит был к директору конторы «Гастроном» Будкевичу. Игорь знал Будкевича и раньше. Это был солидный человек, росту высокого, осанки. гордой. И только в одном подкачала природа — она наградила такого мужчину, рожденного, чтобы повелевать и приказывать, тонким, почти визгливым голоском.

— Молодой человек, — Назидательно сказал Будкевич, — нельзя, даже при вашей профессии, в каждом работнике торговли непременно видеть жулика. Это мнение обывателя.

— Я это мнение не разделяю, — заверил его Василевский, — я даже думаю, Лев Ефимович, что уже пришло время каждого работника прилавка, если он проработал три года без выговоров и замечаний, без суда и следствия, — Василевский выдержал паузу, — награждать медалью «За отвагу».

— Я этих шуток не понимаю, — взвизгнул Будкевич.

— Извините. С вашего разрешения, я все-таки проверю документацию плодоовощной базы и магазинов.

— Это ваше право. Но должен вас предупредить, что за эту базу мы совершенно спокойны. Здесь работают знающие свое дело специалисты.

— Я не сомневаюсь в этом.

«Он в это искренне верит или… — думал следователь. — Но почему же люди жалуются? Конечно, и в плодосекции «Гастронома», и на базе, и в магазинах народ подобрался стреляный, опытный. Ну что же, будем проверять».

В помощь себе Игорь взял двух молодых ребят из ОБХСС, чернявого Диму и почти рыжего Сергея, недавних выпускников юридического института, и опытного бухгалтера-ревизора Савельича, вышедшего на пенсию, но не утратившего великолепной ревизорской въедливости, доскональности и особого чутья на липу.

— Братцы мои пинкертоны, — сказал Игорь Диме и Сергею, — нам предстоит очень большая и трудная работенка. Мы не располагаем пока ничем, кроме пяти-шести тощих жалоб покупателей. Но чует мое сердце, тут надо искать. И здорово искать.

— Мы — сыщики, — скромно сказали Дима и Сергей.

— Пока о ваших выдающихся способностях не знает даже Шейнин. Иначе я бы обязательно о вас прочитал в детективном романе. Вы любите детективные романы, сыщики?

— Умные — да.

— Я вижу. Очевидно, на лекциях по криминалистике вы только и читали детективы.

— Лекций по криминалистике было много, хороших детективов на все не хватило. Так что кое-что пришлось усваивать из криминалистики.

— Ну, хватит трепаться, — сказал Игорь, — берите след, вы — Холмс, и вы — Ватсон.

— У нас наоборот, — сказал Дима.

— Тем более.

Помощники Василевскому определенно понравились. Грамотны, умны, мобильны. И есть в них дорогое для Василевского чувство юмора. В общем ребята ничего. Кажется, он не ошибся.

В первую очередь Василевский дал задание Диме и Сергею поближе познакомиться с окружением этих работников торговли и понаблюдать за базой и за магазинами. Сам же он вместе с Савельичем засел за документы. Следователь постигал всю сложную систему заготовок и реализации фруктов начиная от договоров с поставщиками из южных республик, он прослеживал по документам путь, по которому апельсин или яблоко шли из колхозного сада к столу покупателя. Каждый ящик фруктов по дороге обрастал массой бумажек — накладных, товарных ведомостей, расходных, приходных, актов списания…

— Вот, кстати, об актах списания, Игорь Ильич, — сказал Савельич, снимая очки. — Ты посмотри, сколько у них в плодосекции некачественных фруктов. А как в магазинах?

— Я сам обошел несколько магазинов, — ответил Василевский, — фрукты там как на подбор.

— Возможно, что действительно это результат подработки.

На базе была создана специальная комиссия по подработке фруктов. Она и устанавливала сортность, списывала недоброкачественные продукты. Акты были в полном порядке. Но Василевский как-то обратил внимание на одну мелочь, пустяк. В одном из актов стояла подпись рабочего Данченко. Акт был составлен в июле, а Данченко поступил на работу в сентябре.

— Так я ж верил кладовщику, тому Зарецкому, — признался рабочий, — вин казав: «Здесь, Иван, все в порядке».

Проверяется еще один акт, еще, и выясняется, что и их подписывали люди, не читая, не вникая в существо, слепо доверяя товароведам Маевскому и Сахно, кладовщику Зарецкому и заведующему базой Притыцкому.

А как же комиссия по подработке? Перед следователем председатель этой комиссии Вера Тарасовна Дудкова, инспектор торговли, женщина лет тридцати. По образованию Дудкова фельдшер. С последнего места работы уволена по сокращению штатов и продолжительное время была не у дел. Притыцкий взял на работу неспециалиста — значит, такой человек был ему нужен.

И Дудкова в трудную минуту встает на защиту своих благодетелей.

— Комиссия работает постоянно. Все акты проверяем сами. Сверяем с фактурой.

— Но вот члены комиссии утверждают, что они подписывали акты, даже не читая.

— Это неправда. Может, один-два случая были.

— За один день, — говорит Савельич, — вы подписали сорок актов. Когда вы успели все проверить?

— Между прочим, — сказал Василевский, — у нас есть основания предполагать, что среди этих сорока актов больше половины — фиктивные.

— Как же так? — растерялась Дудкова. — А Семен Яковлевич меня заверил…

— Липа, матушка, явная липа, — подытожил Савельич.

— Да, комиссия была только на бумаге. Я подписывала акты, почти не читая…

Итак, акты на подработку — фиктивные. Но для чего это делалось? Василевский чувствует, что вдвоем с Савельичем им просто не под силу переработать всю огромную документацию. Он приглашает опытных ревизоров, экспертов для глубокого, квалифицированного изучения всех документов.