Артур Шигапов - Сверхигра

– Удостоверение журналиста не попросили предъявить? – вмешалась Татьяна. – Дело в том, что я сейчас работаю корреспондентом на телевидении. Так каждый прыщ перед тем, как вскочить на носу, требует показать ксиву. Хоть ко лбу ее скотчем лепи.

О.Шишковцов и А.Прохоров

– Видимо, в Киеве все проще. Прохоров, кстати, оказался нормальным мужиком, без выпендрежа. Так, по виду, и не скажешь, что компьютерный гуру. Но судя по всему, делами в «4A Games» рулит он. Прежде чем задать ему скользкие вопросы, мне удалось поснимать там немного и перекинуться словами о житье-бытье. Судя по всему, ребята нисколечко не жалеют об уходе из «GSC» и даже очень этому рады. Но когда речь зашла о реальных причинах расставания, началась некоторая путаница.

– В чем именно выражалась?

– Сначала я задал этот вопрос Андрею Ткаченко, он курил на улице. Тот ответил, что не сошлись в зарплате. Потом поймал Шишковцова в коридоре. Олесь явно не ожидал, поэтому брякнул что-то о серьезных разногласиях между Григоровичем и некоей группой ведущих программистов. Тут в коридор вышел Прохоров, поэтому пришлось перевести разговор на другую тему. Но самое важное удалось выудить у Саши Павленко – тот, что «СУ-27». Он, кстати, получил свой ник из-за авиационного образования и хобби, сборки моделей самолетов. Интересная особенность: чуть ли не все разработчики «Сталкера» как-то связаны с авиацией, но в самой игре никаких воздушных уровней нет. Ткаченко сказал, что идею облета Зоны на вертолете отвергли из-за сложности и трудоемкости программирования. Но это так, к слову. «СУ-27» оказался парнем разговорчивым и неосторожным. Я специально попросил его не отрываться от работы, чтобы он не слишком задумывался над ответами. Сначала – о личной жизни, о биографии. Он, кстати, единственный из всех, кто не женат. Хочешь добиться от интервьюируемого максимальной правдивости – рассей его внимание, так намного больше шансов, что он выдаст на автомате то, чего никогда не сказал бы даже под пыткой. А через секунду он забудет, что выдал свои секреты.

– Точно, нас в «Останкино» этому учили, – кивнула Sever. – Так что он сказал?

– Сказал, – точнее, проговорился, – совсем немного. Что был какой-то конфликт после очередной поездки в Чернобыль, и тогда же у Григоровича с тремя главными программистами резко ухудшились отношения. Было это в 2003-м, когда Саша только пришел в «GSC» художником. Взял его в контору Ткаченко, он же и опекал в первое время, поэтому Павленко кое-что знает от него, в общих чертах. Тему развить не удалось, он отвлекся от монитора в этот момент, пришлось перейти к фотосъемке.

– А что рассказал самый главный?

– Его я допрашивал в последнюю очередь. Тут даже без вариантов. К Григоровичу относится без особого пиетета, но в качестве версии об уходе называется низкая зарплата. Ему, как самому главному в команде разработки, платили 700 долларов в месяц. Не бог весть что, даже с учетом Украины начала двухтысячных. Короче, человек-скала, и выудить из него что-то дельное не представлялось возможным. На этом я закруглился, всех отблагодарил и отбыл в Первопрестольную. А спустя пару недель наткнулся на объявление Олеси. Это все.

– Да-а, негусто, – задумалась Татьяна. – По-прежнему непонятно, кто сляпал аддон. Может, и не они вовсе. Да и какой мотив? Выпустить три диска и никому не рассказать об этом? В чем тогда прикол? Сидеть, корпеть ночами… Одна только ниточка, и та весьма условная: ребята поссорились с руководством после посещения Припяти, и ей же на диске посвящен сверхуровень.

– Этого, увы, узнать мне не удалось…

– Мне удастся, – неожиданно произнесла Олеся. – Кто там из них не женат?

Имя: Александр Сирота.

Дата рождения: 7.06.1976.

Никнейм: Planca.

Кто: председатель и активист общественной организации «Припять. ком» (www.pripyat.com), бывший житель г. Припять.

Это только кажется, что Припять – неживая. Непосвященному человеку, на первый взгляд.

Да, ее ранили навылет, почти смертельно, в апреле 86-го, но она держалась. Пришли чужие люди в фантасмагорических костюмах, поливали дурно пахнущей жидкостью, но она не подала виду, что ей неприятно. Потом уехали дети, все до одного. Ей стало грустно, невыносимо одиноко. У города есть будущее, пока в нем резвится хоть один малыш. Будущее отняли, но она не сдавалась, живя настоящим, одним всего лишь днем. Так живут безутешные старики, потерявшие взрослых детей. Чтобы не сойти с ума от переживаний по непоправимому, сосредотачиваются на повседневных делах: делают уборку, готовят еду, ходят в магазин, стараясь не смотреть на качели во дворе – живут, одним словом. Вернее, существуют. Бывают.

Александр Сирота

Припятские интерьеры

Припятские ягодки

Припятские посиделки

Припять тоже была. Приютила других людей, суровых и деловитых. Каждый день они совещались о чем-то важном, садились в свои машины и уезжали на ЧАЭС, к этому взбунтовавшемуся соседу. Она никогда его не любила. Каждое утро говорила «Здравствуйте», когда первые утренние лучи освещали трубу, выкрашенную красно-белым, провожала людей к нему на работу. Словом, вела себя так, как продавцы с директором магазина, спокойным и трезвым до поры до времени. Уважительно, но опасливо. Теперь он взорвался, дебоширил, разогнал всех в округе, показав, кто самый главный в округе.

Остановившие пожар

Деловитые мужчины часто менялись. Генералов и пожарных сменили буровики, тех – строители. Жизнь, пусть даже в самых уродливых и нелепых проявлениях, продолжается. Солдаты ходят в военной форме там, где нет войны и не предвидится. Бульдозеры снимают верхний слой земли и хоронят его в нижнем. Строители ругаются матом, как строители, но выглядят в своих ватно-марлевых повязках акушерами. Такая жизнь, течет, как ручей, – невесть откуда, незнамо куда.

Жизнь не замерла, не пересохла и в самое трудное время, когда уже вывезли весь скарб, все самое ценное. Как тогда казалось – ценное. Всяческий хлам, о котором сейчас и не вспомнить. Уродливые стеклянные люстры, телевизоры-гробы, чьи кинескопы вечно портились, вазы. Интересна все же природа человеческая: держаться сегодня изо всех сил, зубами, за то, что выбросишь без сожаления завтра, и завтра же пожалеть о том, что не придал значения тому самому главному, самому дорогому, что напоминало бы об этом счастливом «вчера».