Бернард Монтгомери - Краткая история военных сражений

Теперь о Сталине. Он, возможно, был жестоким. И совсем не джентльменом. Но если бы не он, России, вполне возможно, пришлось бы кончить войну в начале 1942 г. Один Черчилль понимал, что он использует войну, чтобы ужесточить свою хватку над Восточной Европой, и что этот политический замысел был преобладающим задолго до начала конфликта. И действительно, он стал воплощать его в жизнь, когда еще не успели высохнуть чернила на подписях под пактом о ненападении с Германией в августе 1939 г. Сталин почти не ошибался, у него была четкая политическая стратегия, и он упорно осуществлял ее всеми находившимися в его распоряжении военными и политическими средствами.

У меня никогда не было впечатления, что Рузвельт ясно представлял, за что он борется. Он старался обхаживать Сталина, но тот на Тегеранской конференции выиграл мир для русских, а Ялтой увенчал свою победу. Сталин без труда дурачил Рузвельта, и потому шесть лет войны с 1939-го по 1945 г. не кончились справедливым и прочным миром, за который боролись западные страны.

Черчилль в час кризиса был великим лидером британского народа. Я очень хорошо его узнал, и он стал главным из моих друзей. Бесспорно одно – твердо противостоя Гитлеру, когда все, казалось, было потеряно, он спас от уничтожения не только Британию, но и западную цивилизацию. Одно время он был единственным лидером западного мира, противостоявшим нацистской тирании. (Надо признать, что как командующий действующей армией я часто жалел, что Черчиллю не довелось быть военным, он проявлял такой интерес к тактическим аспектам сражений, что иногда пытался вмешиваться – хотя никогда не настаивал на своем и всегда принимал мои разъяснения.) Ни у одной страны не было лидера, который бы так соответствовал времени, как у англичан Черчилль в войне с Гитлером.

Влияние научных и технических достижений на характер этой войны было огромным и многогранным. Попросту говоря, до 1918 г. военные действия велись в двух измерениях (на суше и на море) в пределах простой видимости оружием небольшой дальности и убойной силы. В ходе войны 1939 – 1945 гг. произошли гигантские перемены – добавились третье измерение (воздух), способность «видеть» противника на расстоянии (радар), пространства, на которых велись сражения, мощность оружия. К этому надо добавить всякого рода контрмеры. Самое большое влияние на боевые действия в войну 1939 – 1945 гг. оказала воздушная мощь. Она революционизировала стратегию и тактику войны на суше и на море. Осознав роль воздушных сил в войне на море, Соединенные Штаты стали сильнейшей морской державой.

Одно последнее замечание. На мой взгляд, в августе 1945 г. не было необходимости сбрасывать на Японию две атомные бомбы, и я не думаю, что это было правильно. По словам президента Трумэна, это было сделано, чтобы сохранить «жизнь тысяч людей, как американцев, так и японцев». Но устранение препятствия в виде безоговорочной капитуляции само по себе спасло бы эти жизни, потому что, я считаю, Япония тогда капитулировала бы раньше. Японцы уже потерпели поражение от обычного оружия. Сбрасывание бомбы было самым наглядным примером нашей неспособности в современном мире сочетать технический прогресс с прогрессом нравственным.

Гаагские конвенции 1907 г. содержат положения о «гуманном ведении войны». Однако следует раз и навсегда выкинуть из головы, что война может быть какой угодно, только не жестокой и безжалостной. Тотальная война XX столетия вызвала невиданный ранее упадок нравственности. Человечество в своем ханжестве, кажется, пошло дальше маршала Франции Блеза де Монтлюка, писавшего в XVI в.: «Применительно к врагу хорошо все, что идет на пользу, и что до меня (да простит меня Господь), если бы я мог призвать все силы Ада, чтобы выбить мозги из головы врага, вместо того чтобы выбить с их помощью мои, я бы от всей души сделал это».

Лидделл Гарт писал: «Если хочешь мира, постигай войну». Если мы поймем войну, возможно, это подскажет, как избежать ее бесчеловечности. А если не можем избежать войны, давайте помнить, что Клаузевиц называл войну «продолжением политики другими средствами». Я воспринимаю эти слова как утверждение верховенства политики над узкими соображениями военной стратегии и сдержанности после победы. Окончательная ответственность лежит на политиках. Высшее руководство войной находится в их руках, и, если они не понимают, что целью Большой Стратегии должен быть мир, при котором могут сохраниться подлинные ценности, и, если они не направят все военные усилия на достижение в конце войны благоприятствующих этому позиций, они откажутся от плодов, полученных ценой огромных жертв, и вся кровь будет пролита напрасно – в ядерный век больше чем когда-либо. В 1939 – 1945 гг. это основное правило в определенных кругах игнорировали, и никакие самые гуманные намерения и чувства не могли заслонить причиненное зло.

Я намереваюсь посвятить несколько страниц этой книги рассмотрению некоторых проблем, которые еще не принадлежат истории, но которые наш исторический очерк, возможно, поможет понять. Это область деятельности, где так прискорбно не хватает решимости и силы духа для принятия решений, когда в нашем мире царит мир, полный тревог. Мне представляется, что солдат с большим практическим опытом войны, а в мирное время общавшийся с политическими лидерами многих стран, имеет право выразить свое видение проблем современности. «Железный занавес» – выражение, получившее широкое хождение благодаря Уинстону Черчиллю. Черчилль был обеспокоен победой Сталина, одержанной на Ялтинской конференции, и 12 мая 1945 г. он послал Рузвельту телеграмму, начинавшуюся словами: «Меня глубоко беспокоит положение, создавшееся в Европе». Далее он анализирует позиции западных союзников перед лицом России и продолжает: «Над их фронтом опущен железный занавес. Мы не знаем, что за ним происходит». После того как в 1945 г. меня назначили главнокомандующим и главой военной администрации британской зоны оккупации Германии, я понял, насколько он был прав.

Насколько я знаю, выражение «холодная война» вошло в обиход спустя несколько месяцев после войны с Гитлером и служило определением напряженности, которая начала развиваться между западными странами и советским блоком. В прошлом, когда напряженность становилась нестерпимой, затронутые ею страны разрешали ее объявлением войны. Но в середине XX в. разрушительная мощь ядерного оружия и совершенство систем доставки сделали открытую войну между могущественными государствами самоуничтожительным способом навязать свою политическую волю. Ни одна страна не хочет совершать самоубийство. В середине XX в. мы живем в расколотом мире: наряду с враждой между народами коммунистических и демократических стран существует вражда между белыми и цветными народами. Конфликты между отличающимися друг от друга общественными системами стали считаться неизбежными, но агрессоры в так называемое мирное время прибегают к малым формам войны – провоцированию переворотов, колониальным мятежам, сражениям в странах-сателлитах. Они стали мастерами сочетания и применения форм невооруженной войны – политической, экономической, психологической, они подстрекают малые страны к вооруженной агрессии и поддерживают ее финансами и оружием. Вся эта деятельность, разве только не доводящая до тотальной войны, и является частью того, что стало называться «холодной войной».