Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

23 января ровно в 21.30 унтерштурмфюрер, сверившись со своими часами, раскрыл окно, взял лампу и произвел ею несколько круговых движений. Вслед за этим в комнату «Мюллеров» по канату забрался мужчина – сотрудник СД Вернер Гёч. Убежденные, что Формис отсутствует, они кинулись к номеру инженера и остановились у двери. Только вставив поддельный ключ в замочную скважину, они поняли, что в комнате кто-то есть. Науйокс быстро сориентировался и постучал в дверь. Из номера спросили: «Что вам нужно?» Унтерштурмфюрер пробормотал, что господину Формису, к сожалению, забыли положить мыло.

Формис открыл дверь. В тот же миг эсэсовцы ворвались в комнату и набросились на хозяина. Он попытался вытащить пистолет. Один из налетчиков выстрелил, и Рудольф Формис упал замертво. Науйокс с Гёчем успели еще бросить пакет фосфора на передатчик и поджечь его, после чего улизнули, – наверх бежала вся гостиничная прислуга.

В берлинской штаб-квартире СД их ждал разнос. Гейдрих был вне себя от ярости: как можно секретной службе действовать методами из гангстерского фильма! И все равно в последующие два года СД оставалась отстойником для неуклюжих любительских талантов, приводивших в ужас каждого нормального разведчика-профессионала. Несмотря на это, служба безопасности пробиралась все дальше в джунгли немецких спецслужб. Приграничные отделения СД начали систематически собирать информацию из-за кордона, а некоторые руководители службы через знакомых за рубежом принялись создавать агентурные сети.

Официально разведывательная работа находилась в ведении абсолютно невежественного в этом отношении оберфюрера СС Хайнца Йоста и его центрального отдела Ш-2 (борьба со спецслужбами противника), но мало-помалу и другие подразделения главка стали протягивать руки, чтобы поучаствовать в игре. Так, например, еврейский отдел держал собственную агентурную сеть на Ближнем Востоке, чтобы получать сведения о развитии арабо-еврейского конфликта в Палестине. Главной точкой, сборным пунктом информации был кабинет корреспондента Германского информационного бюро (ДНБ) в Тель-Авиве Вильгельма Рейхерта. У него имелись надежные источники в обоих лагерях: с арабской стороны издатель газеты «Аль Дифа» Ибрагим Ханти, а с еврейской – сионистский лидер, один из командиров подпольной армии «Хагана» Фейвел Полкес.

В архивах главного управления СД сохранился следующий документ:

«Д-р Рейхерт обязуется, при соответствующем содействии в сложных случаях, сотрудничать исключительно с СД и пересылать все материалы, представляющие разведывательную ценность, через господина фон Ритгена (ДНБ) (с пометкой „N“) или по указанным обершарфюрером Хагеном адресам».

Следует отметить, что информационная служба доктора Рейхерта добилась определенных успехов: в 1937 году он раздобыл письмо бывшего премьер-министра Великобритании Стенли Болдуина, касающееся тайного турецко-британского договора; итальянская разведка была готова выкупить его за 150 тысяч фунтов стерлингов.

Чем глубже СД внедрялась в область разведки, тем сильнее чувствовалось сопротивление абвера, армейской разведки адмирала Вильгельма Канариса. Дипломатичный адмирал до сих пор ухитрялся поддерживать осторожно-добрые отношения со своим бывшим мичманом Гейдрихом, однако экспансия СД положила этому конец.

Когда абвером руководил капитан Патциг (1932–1934 гг.), у него часто случались стычки с гестапо; а в Канарисе руководство вермахта увидело идеальную кандидатуру. Ведь он был настоящим морским офицером, командовал подводной лодкой, числился в ярых противниках Веймарской республики и имел репутацию человека, у которого сложились добрые личные отношения с Гейдрихом. Канарис и Гейдрих могли бы вспомнить совместную службу на борту учебного крейсера «Берлин». А супруге адмирала, Эрике, долгое время очень не хватало скрипичной игры Гейдриха на своих домашних музыкальных вечерах. После назначения шефом абвера в январе 1934 года Канарис попытался восстановить добрые отношения с начальником СД.

Согласно легенде, Канарис с супругой, гуляя однажды по Дёллерштрассе в Берлине, заметил на противоположной стороне улицы высокого эсэсовца, сопровождавшего блондинку с детской коляской. «Это же Гейдрих!» – воскликнул он. Заслышав свое имя, тот чисто автоматически щелкнул каблуками и уже выкинул правую руку в нацистском приветствии, но тут же взял тон, привычный для флотского лейтенанта в разговоре со старшим:

– О, господин капитан, вы живете здесь, в Берлине?

– Совсем недавно, – ответил Канарис.

– А мы вот всего несколько дней проживаем на Дёллерштрассе, господин капитан.

– Не может быть, – воскликнул Канарис, – какое совпадение!

Оба будущих соперника использовали это совпадение. По воскресеньям чета Канарисов отправлялась играть в крокет в саду у Гейдрихов, а вечером Канарис в белом поварском колпаке потчевал супругов Гейдрих собственноручно приготовленным ужином, за которым обычно следовал совместный домашний концерт. Семьи стали еще ближе друг к другу в самом прямом смысле, когда в августе 1936 года Канарис приобрел дом в берлинском пригороде Шлахтензее, а через полгода туда же приехал шеф СД, и длинная тень Гейдриха вновь появилась у ворот виллы Канариса.

Первоначально Гейдрих и Канарис ладили и по служебной линии. 21 декабря 1936 года начальник полиции безопасности доктор Вернер Бест и Канарис подписали соглашение из десяти пунктов, известное, как «десять заповедей», закреплявшее сферы компетенции абвера и гестапо. Согласно договоренности за абвером оставалось ведение зарубежной разведки, а также выявление случаев иностранного шпионажа (контрразведка). Гестапо надлежало заниматься разработкой «преступных деяний, подпадающих под статью 163 уголовного кодекса (государственная измена)». Надо сказать, что Канарис признал при этом техническое превосходство гестапо, тем более что в мирное время абвер не обладал собственной военной полицией и при необходимости должен был привлекать гестапо в качестве исполнителей. С другой стороны, соглашение Канариса-Беста отдавало приоритет абверу. В одном из пунктов документа прямо говорилось:

«При разработке конкретного дела интересы службы секретных сообщений (разведки) и борьбы со шпионажем имеют первостепенное значение. Государственная тайная полиция не предпринимает собственных мер по данному делу, до тех пор пока штаб абвера не придет к заключению, что оно не входит в сферу интересов названных служб».

С ростом экспансии СД именно эта привилегия абвера оказалась под вопросом. Служба безопасности начала самостоятельно внедряться в международную разведывательную сеть, мешая, разумеется, работе абвера. Интересы СД и военной разведки постоянно пересекались даже в сфере изучения иностранного экономического потенциала и оборонной промышленности. Грядущий разрыв между Канарисом и Гейдрихом был уже очевиден; его ускорила авантюра, показавшая абверовскому адмиралу все безрассудство дилетантов из СД.