Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории

Тем не менее напряжение выдерживали. Английские эскадры опоясывали побережье Франции и Испании. Потери восполнялись. Повреждения кораблей исправлялись. Когда офицер погибал или выбывал по болезни или истощению, на его место заступал другой. Неусыпная вахта у Бреста расстроила комбинации французского императора. Бдительность Нельсона, несмотря на обилие трудностей, преследовала Тулонскую эскадру с момента начала ее перехода через океан до возвращения к европейскому берегу. Это было задолго до того, как состоялся бой между англичанами и французами, до того как отбросили стратегию, а тактика при Трафальгаре завершила дело. Постепенно грубые, но дисциплинированные английские матросы, старые и побитые, но хорошо управляемые корабли блокировали каждый маневр своих плохо обученных соперников. Расположившись во всеоружии перед каждым неприятельским портом и сомкнув свой строй цепью малых судов, англичане снова и снова могли терпеть неудачи в блокаде, но они надежно перекрыли неприятелю возможность создать большие соединения флота.

Корабли 1805 года были в основном такими же, как в 1780 году. Несомненно, они претерпели усовершенствования, однако изменения отличались степенью, но не качеством. И дело не только в этом. Ведь еще двадцать лет назад эскадры под командованием Хоука и его сподвижников не боялись зимовать в Бискайском заливе. «В письмах Хоука, – говорит его биограф, – нет ни малейшего указания на то, что он усомнился, хотя бы на миг, не только в возможности, но и обязательности выхода в море даже в условиях зимних штормов и что он сможет вскоре «непосредственно заняться этим делом» [223]. Если будут настаивать, что состояние французского флота тогда было лучше, что боевые качества и подготовка его офицеров были выше, чем во время Хоука и Нельсона, то этот факт следует признать. Тем не менее адмиралтейство не могло долго игнорировать тот факт, что еще имеется такая нехватка подобных офицеров, которая может серьезно повлиять на качество корабельной службы, и что некомплект матросов так велик, что вызывает необходимость восполнить его солдатами. Что касается личного состава испанского флота, то нет оснований полагать, что он был лучше, чем пятнадцать лет спустя, когда Нельсон, говоря об испанцах, передавших несколько кораблей Франции, отмечал: «Считаю само собой разумеющимся, что они неукомплектованы [испанцами], поскольку это будет верный путь к их утрате снова».

По правде говоря, не требуется слишком много доказательств того, что для слабой стороны наиболее надежный путь к уничтожению неприятельских кораблей заключается в том, чтобы подстеречь их у бухты и дать им бой при выходе из нее. Относительно Европы единственное серьезное возражение этому состоит в штормовой погоде у побережья Франции и Испании, особенно в долгие зимние ночи. Этому сопутствует не только риск немедленного бедствия, которому прочные, хорошо управляемые корабли подвергаются редко, но также постоянное напряжение, от которого не избавляет никакая морская сноровка. Это требует, следовательно, большого резерва кораблей на смену тем, что отправляются в доки для исправления повреждений или для обновления экипажей.

Проблема значительно упростится, если блокирующая эскадра сможет найти удобную якорную стоянку на фланге маршрута, по которому должен следовать неприятель. Так в 1804 и 1805 годах Нельсон использовал Маддаленскую бухту в Сардинии (у северо-восточного берега острова. – Ред.), когда подстерегал Тулонскую эскадру. К этой мере он был вынужден прибегать и в дальнейшем из-за плохого состояния многих своих кораблей. Так Джеймс Сомэрс еще в 1800 году использовал бухту Дуарнене на побережье Франции, всего лишь в 5 милях (несколько больше, но суть не меняется. – Ред.) от Бреста, чтобы ставить там на якорь прибрежную эскадру блокирующего флота в штормовую погоду. С этой точки зрения Плимут и Торби нельзя считать абсолютно удовлетворительными портами. В отличие от Маддаленской бухты, расположенной на фланге неприятельского маршрута, но напоминающей Сент-Люсию, они находятся, скорее, в тылу. Тем не менее Хоук доказал, что усердие и хорошее управление эскадрой могут преодолеть это неудобство, как впоследствии Родней также продемонстрировал на своей базе (Сент-Люсии), менее подверженной ветрам.

Если рассматривать войну 1778–1783 годов в целом, то английское министерство пользовалось кораблями, находившимися в его распоряжении, таким образом, что старалось содержать свои заморские эскадры в Северной Америке, в Вест-Индии и Индии равными по численности неприятельским эскадрам. На самом же деле были периоды времени, когда это правило не соблюдалось, но в целом корабли отряжались таким образом. В Европе, наоборот, как неизбежное следствие упомянутой политики, британский флот, как правило, значительно уступал в численности флоту, стоявшему во французских и испанских портах. Поэтому использовать его в наступательных операциях можно было с крайней осторожностью. Счастливые случаи столкновений с отдельными отрядами неприятельского флота и даже дорогостоящая победа, если она не была решающей, влекли за собой серьезный риск последующего временного выхода из строя кораблей, участвовавших в боевых действиях. Вследствие этого английский флот метрополии (флот в Ла-Манше), от которого зависели также коммуникации с Гибралтаром и Средиземноморьем, использовался весьма бережно как в сражениях, так и в штормовую погоду. Его функции сводились к защите отечественного побережья или операциям на коммуникациях противника.

Индия находилась так далеко, что в вышеупомянутой политике нельзя было сделать никаких исключений. Посланные туда корабли должны были там оставаться продолжительное время без подкреплений и без отзыва на родину в случае чрезвычайных обстоятельств. Это был самостоятельный театр боевых действий. Но на Европу, Северную Америку и Вест-Индию следовало смотреть как на один большой театр военных действий, где происходили взаимозависимые события и где различные части его сохраняли тесные связи большей или меньшей значимости, и им нужно было уделять должное внимание.

Из предположения, что флоты, как стражи коммуникаций, являются господствующими факторами войны и что источники самих флотов и тех путей поставляемых припасов, которые называют коммуникациями, находятся в метрополии и сосредотачиваются в главных портах, следует два вывода. Во-первых, главные усилия державы, находящейся в обороне (то есть Великобритании), должны быть сосредоточены перед этими портами. Во-вторых, в рамках такого сосредоточения усилий зарубежные линии коммуникаций не обязательно должны быть растянуты так, чтобы увеличить сверх строгой необходимости число кораблей, отряжаемых для их патрулирования. Тесно связанным с этим соображением является необходимость укрепления (посредством фортификационных работ и другими способами) жизненно важных форпостов, к которым ведут коммуникации, – так, чтобы эти форпосты никак не зависели в военной поддержке от флотов, но зависели только от поставок припасов и подкреплений в разумные промежутки времени. Например, Гибралтар вполне удовлетворял этим условиям. Он практически неприступен и может накопить припасы, которые будут храниться очень долго.