Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории

В Индии Дюпле, больше не имевший возможности вести открытую войну против англичан, пытался подорвать их позиции проведением политического курса, который уже упоминался. Искусно провоцируя конфликты между местными князьями и тем самым усиливая собственную власть, он быстро добился в 1751 году политического контроля над южной частью Индостана – территорией, почти равной по размерам Франции. Получив титул набоба, он занял теперь место среди местных князей. «Простую торговую политику он считал заблуждением. Не могло быть средней линии между завоеванием и отказом от него». В течение того же года дальнейшие приобретения распространили власть французов на обширную территорию к северу и востоку, включая все побережье Ориссы. Дюпле сделался правителем трети территории Индии. Чтобы отметить свой триумф, а также, возможно, для того, чтобы произвести (в соответствии со своей политикой) впечатление на местное население, он основал теперь город и воздвиг колонну в напоминание о своих успехах. Но его деяния лишь вызвали беспокойство у директоров компании. Вместо запрашиваемых подкреплений они слали ему увещевания быть миролюбивее. Примерно в это же время начал проявлять свои способности Роберт Клайв, которому тогда было всего лишь двадцать шесть лет от роду. Успехи Дюпле и его союзников стали идти вперемежку с неудачами. Англичане под руководством Клайва поддержали местных противников французов. Французскую компанию почти не интересовали политические планы Дюпле, ее руководство раздражало лишь падение дивидендов. Начались переговоры в Лондоне по урегулированию проблем, и Дюпле отозвали на родину. Как отмечают, правительство Англии считало его отзыв непременным условием сохранения мира. Через два дня после отъезда Дюпле, в 1754 году, его преемник подписал с английским губернатором соглашение, полностью порывающее с прежней политикой. По условиям соглашения ни одна из компаний не должна была вмешиваться во внутренние дела Индии, и все владения, приобретенные в ходе войны в Карнатике, следовало вернуть Великому Моголу. То, что уступила таким образом Франция, равнялось по размерам территории и населения целой империи. Французские историки, охваченные негодованием, заклеймили эту уступку как постыдную. Но как можно было удержать эту территорию, когда английский флот отрезал ее от так горячо желаемых подкреплений?

В Северной Америке вслед за объявлением мира возобновилось возбуждение, связанное, как в прошлом, так и в будущем, с глубоким и острым осознанием сложившейся обстановки колонистами и местными властями каждой из сторон. Американцы держались своих убеждений с упрямством, присущим их англосаксонской породе. «Не будет покоя нашим 13 колониям, – писал Франклин, – пока французы хозяйничают в Канаде». Их претензии на незаселенный (индейцы за население не считались. – Ред.) центральный регион, который можно достаточно точно определить как долину Огайо, включали также отделение силой Канады от Луизианы, если успех будет сопутствовать англичанам. Между тем, с другой стороны, оккупация французами региона, широкой полосой связывающего их признанные владения по краям, заперла бы английских колонистов между Аллеганским плато и морем. Американские лидеры того времени достаточно хорошо разбирались в этих проблемах, хотя последние имели настолько далекоидущие последствия, что их не могли предвидеть самые мудрые из американцев. Есть возможность подумать о том, каким бы оказалось влияние не только на Америку, но и на весь мир, если бы французские власти располагали волей, а французский народ даром эффективно заселить и удержать северные и западные регионы, на которые они тогда претендовали. Но в то время как местные французы довольно отчетливо видели приближавшееся противоборство и ужасающую невыгоду от недостатка численности и качества флота, обеспечивающего Канаду, власти метрополии оставались столь же слепыми в отношении значимости этих колоний и того, что за них придется воевать. Между тем характер и настрой французских поселенцев, лишенных политической активности и привычки защищать свои интересы, не могли исправить недостатки властей метрополии. Патерналистская централизованная система французского правления приучила колонистов действовать с оглядкой на метрополию, которая тогда не позаботилась о них. Тогдашние губернаторы Канады действовали как заботливые и способные военные руководители, делая все возможное для возмещения недостатков и слабостей. Возможно, их действия были даже более последовательными и организованными, чем действия английских губернаторов, но из-за беспечности правительств обеих метрополий ничто в конце концов не могло заменить способность английских колонистов постоять за себя. Странно и забавно читать противоречивые суждения английских и французских историков относительно целей и намерений государственных деятелей сторон в те годы, когда уже слышались первые раскаты грома. Немудреная истина, видимо, состоит в том, что один из тех конфликтов, которые мы называем обычно неустранимыми, был уже близко и что обе власти были бы рады избежать его. Границы могли быть неопределенными, решимость же английских колонистов была налицо.

Французские губернаторы установили на спорной территории посты, где могли, и в ходе спора вокруг одного из этих постов, в 1754 году, впервые в истории встречается имя Вашингтона. Другие неприятности произошли в Новой Шотландии, и правительства обеих метрополий начали после этого тревожиться. В 1755 году была организована провальная экспедиция Браддока против форта Дюкен – ныне Питтсбург, – где годом раньше сдался в плен Джордж Вашингтон. В конце этого года недалеко от озера Джордж (бассейн озера Шамплейн, ныне в штате Нью-Йорк. – Ред.) произошло другое столкновение между английскими и французскими колонистами. Хотя Браддок выступил в поход первым, французские власти тоже не бездействовали. В мае того же года большая эскадра военных кораблей отправилась из Бреста с 3 тысячами солдат и новым губернатором Канады, де Водрейлем, на борту. Она была вооружена en flute [87]. Адмирал Боскавен уже отслеживал эту эскадру и поджидал ее близ устья реки Святого Лаврентия. Война еще не была объявлена, и французы имели, конечно, полное право посылать солдат гарнизонной службы в свои колонии. Однако Боскавену приказали воспрепятствовать этому. Туман, окутавший французскую эскадру, прикрыл ее проход в устье реки. Но два корабля англичане заметили и захватили 8 июня 1755 года. Как только эта весть достигла Европы, из Лондона был отозван французский посол, но за этим все еще не последовало объявление войны. В июле в море отправилась эскадра Хоука с приказом крейсировать между островом Уэсан (к западу от Бреста, у побережья Бретани) и мысом Финистерре (Галисия, северо-запад Испании) и перехватывать любой французский линейный корабль, который появится в поле зрения. В августе эскадре добавили приказы перехватывать французские корабли любого типа (будь то военные и каперские корабли или торговые суда) и отправлять их в английские порты. В конце года были захвачены 300 торговых судов, стоимостью 6 миллионов долларов, а в тюрьмы Англии заключили 6 тысяч французских моряков, чего было достаточно, чтобы укомплектовать команды почти 10 линейных кораблей. Все это совершалось, пока формально еще сохранялось состояние мира. Войну объявили лишь через шесть месяцев.