Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории

Историк был прав. Но при этом можно отметить, что основы владычества в Индии, заложенные таким образом, было бы невозможно сохранить и построить на них новое здание без господства англичан на море. Условия жизни в Индии были таковы, что немногие находившиеся здесь европейцы, руководимые решительными и проницательными лидерами, сомневались, что они могли завоевать страну, но, найдя счастье в разумных альянсах, они могли упрочить свое положение, даже среди туземного населения. Однако было необходимо, чтобы им не препятствовали такие же, как они, люди, некоторые из которых могли нарушить существовавшее равновесие сил (то есть англичанам очень не нравится, когда «такие же, как они, люди», в данном случае французы, мешают единолично грабить и разорять богатейшую, но плохо защищенную страну. – Ред.). В то самое время, когда Клайв действовал в Бенгалии, Бюсси вторгся в Ориссу, захватил английские фактории и стал хозяином в большей части прибрежных регионов между Мадрасом и Калькуттой. Одновременно французская эскадра из 9 кораблей, большинство из которых принадлежали Ост-Индской компании и не были первоклассными военными судами, двигалась к Пондишери с 1200 солдатами на борту. Это была очень большая европейская армия для Индии того времени. Английские военно-морские силы на побережье, хотя и уступали в численности, могли рассматриваться как равные по мощи приближавшейся французской эскадре. Едва ли было бы преувеличением сказать, что будущее Индии оставалось еще неопределенным. Первые военные операции продемонстрировали это.

Французская эскадра появилась у Коромандельского берега к югу от Пондишери 26 апреля 1758 года и бросила якорь 28 апреля перед английским опорным пунктом, называвшимся фортом Святого Дэвида. Два корабля направились к Пондишери. Один из них имел на борту нового губернатора, графа де Лалли, который хотел сразу же занять свой административный пост. Между тем английский адмирал Покок, узнав о приближении неприятеля и, особенно, опасаясь за свою должность, двигался к тому же месту и появился у форта 29 апреля – до того, как упомянутые два корабля скрылись из вида. Французы немедленно снялись с якоря и направились в море правым галсом (план 5а), курсом на северо-восток при юго-восточном ветре. Кораблю и фрегату (а), сопровождавшему Лалли, были поданы сигналы воссоединиться с французской эскадрой. Однако по приказу губернатора сигналы игнорировались, что, должно быть, явилось причиной дальнейшего ухудшения, если не начала ухудшения отношений между губернатором и коммодором д'Аше. Из-за их разлада политика французов в Индии терпела неудачи. Англичане, построившись в боевой порядок на ветре и на том же галсе, что и французы, атаковали обычным способом и с обычными результатами. 7 английских кораблей получили приказ атаковать 8 французских судов. 4 головных корабля англичан, включая адмиральский, вступили в бой в полном порядке, 3 последних корабля, по своей вине или нет, не успели это сделать. Но следует помнить, что во время подобных атак такое случается всегда. Французский коммодор, заметив разрыв между английским авангардом и арьергардом, задумал разделить их и подал сигнал сделать всем вместе поворот через фордевинд, но, в нетерпении, не дождался ответа на свой сигнал. Положив руль на ветер, он совершил этот маневр, которому последовали корабли арьергарда, между тем как авангард сохранял прежний курс. Английский адмирал, более осведомленный, отзывается о д'Аше лучше, чем французские историки, поскольку он описывает маневр французского коллеги следующим образом: «В половине пятого пополудни арьергард французской линии подтянулся довольно близко к своему флагману. Мы сигнализировали своим трем кораблям арьергарда приблизиться. Вскоре после этого д'Аше покинул линию и пошел полным ветром. Следовавший за ним корабль, который большую часть боя держался на корме Yarmouth (английский корабль), затем пошел с ним борт в борт, обстрелял его и потом отвернул в сторону. Через несколько минут неприятельский авангард сделал то же самое».

Судя по этому отчету, который нисколько не противоречит французскому отчету, французы сосредоточили огонь на флагманском английском корабле, дефилируя мимо него. Теперь французы направились к двум своим отделившимся кораблям, в то время как английские корабли, участвовавшие в сражении, получили слишком большие повреждения, чтобы преследовать их. Этот бой помешал английской эскадре помочь осажденному форту Святого Дэвида, который капитулировал 2 июня.

После падения форта обе противоборствующие эскадры прошли ремонт в своих портах и вернулись в свое прежнее состояние. Их второе сражение происходило в августе почти в таких же условиях и в той же тактической манере. Французскому флагману сопутствовал ряд неблагоприятных обстоятельств, заставивших коммодора выйти из боя, но его дальнейшие аргументы заставляют предположить неизбежный крах предприятия французов. «Благоразумие, – пишет его соотечественник, – побуждало его воздерживаться от боя, из которого его корабли не могли не выйти с повреждениями, восстановимыми с большим трудом в стране, где представлялось невозможным обеспечить почти тотальный дефицит запасных материалов». Эта нехватка абсолютно всего необходимого для боеспособности флота ярко высвечивает фатальную тенденцию той бережливости, которая всегда сопутствовала морским операциям французов и которая оставалась в одно и то же время важным и зловещим фактором.

Возвратившись в Пондишери, д'Аше обнаружил, что хотя на этот раз поврежденные рангоут и такелаж могли быть восстановлены, но кораблям не хватало провизии и их следовало проконопатить. Хотя коммодором был отдан приказ кораблям оставаться у побережья до 15 октября, он ориентировался на мнение военного совета, который постановил, что корабли не могли больше там оставаться, поскольку в Пондишери не было ни запасного рангоута и такелажа, ни другого оснащения. Вопреки протестам губернатора Лалли д'Аше отбыл 2 сентября в Иль-де-Франс. За этим решением, как известно, скрывалась неприязнь д'Аше к губернатору, с которым он постоянно ссорился. Лалли, лишившись поддержки эскадры, повел военные действия в континентальной части полуострова вместо того, чтобы овладеть Мадрасом.

Прибыв на острова, д'Аше обнаружил там обстановку, которая снова дает своеобразное представление о бессилии и близорукости морской политики Франции в то время. Его прибытие было там столь же нежелательным, сколь нежелательным было его отбытие из Индии для Лалли. Острова находились в состоянии крайней нужды. Эскадра, к которой прибавились три линейных корабля из Франции, так напрягла местные ресурсы, что от коммодора потребовали немедленного отбытия. Быстро произвели ремонт, и в ноябре несколько кораблей отправились за провизией к мысу Доброй Надежды, тогда голландской колонии. Но приобретенную там провизию скоро израсходовали, и требования ухода эскадры возобновились. Корабли оказались в столь же ненадежном положении, как и сама колония. Соответственно, коммодор указывал на полное отсутствие у него продовольствия и необходимых материалов. Сложилось такое положение, что немного позже приходилось изготовлять бегучий такелаж из якорных канатов и демонтировать некоторые корабли, чтобы снятый с них материал шел на оснастку других кораблей. Перед возвращением в Индию д'Аше писал министру флота, что «собрался отбыть с островов только для того, чтобы спасти экипажи своих кораблей от голодной смерти, и нельзя чего-то ожидать от эскадры, если не пришлют припасы, поскольку и люди, и оборудование находятся в плачевном состоянии».