Джон Вествуд - Свидетели Цусимы

Эта несчастная схватка в море окончательно решила судьбу кораблей Порт-Артура. Даже когда они вышли в море в последний раз, они не имели всех своих пушек. Полностью для целей полевой армии были сняты на берег 6-дюймовые орудия (11) и 3-дюймовые (14). После возвращения в Порт-Артур все остальные пушки вместе с моряками забрали сухопутные власти города для нужд обороны. И все из-за одного японского снаряда, упавшего в нужном месте в нужное время. Ведь в «Цесаревича» попало более дюжины 12-дюймовых снарядов, и он не был серьезно поврежден. «Миказа» же получил всего несколько весомых, достигших цели ударов, и они полностью вывели корабль из строя. (Кроме того, пять из японских 12-дюймовых орудий взорвались в результате преждевременного взрыва снаряда еще в казеннике.) Согласно британскому морскому наблюдателю при ВМФ Японии на дальних дистанциях японская артиллерия уступала русской, а на средних превосходила ее ненамного.

В начале декабря 1904 г. японские войска подошли к Порт-Артуру на артиллерийский выстрел. Снаряды стали падать на палубы русских кораблей.

Некоторые из них потонули, другие были затоплены своими же командами. А севернее, во Владивостоке, тамошний дивизион крейсеров свелся к одной «России», так как «Громобой» был поврежден.

Так русские Военно-морские силы на Дальнем Востоке сократились до единственного броненосного крейсера и горсточки малых судов. Но 2-я Тихоокеанская эскадра была уже на пути из Балтики к Дальнему Востоку.

Когда началась война, эскадренный броненосец «Ослябя», крейсера «Аврора», «Дмитрий Донской» и несколько миноносцев, посланные для усиления Тихоокеанской эскадры, были на пути к Дальнему Востоку. Вопреки мнению о том, что у них есть все шансы благополучно дойти до Порт-Артура, они получили приказ вернуться на Балтику. Там к «Ослябя» присоединился новый броненосец «Император Александр Третий»; три его однотипных «брата» — «Князь Суворов», «Бородино» и «Орел» были близки к завершению. Подготовка 2-й Тихоокеанской эскадры, включавшей эти пять эскадренных броненосцев, проходила, надо сказать, не очень активно. Однако, когда пришла весть о гибели «Петропавловска» и адмирала Макарова, работу взвинтили до такой степени, что к августу 1904 г. большинство этих кораблей можно было считать уже готовыми, за исключением «Орла» и новых крейсеров «Жемчуг» и «Олег». Последние два корабля не были закончены к сроку и, выйдя в море уже позднее, должны были нагнать основную эскадру в пути. Достройка и оснащение «Изумруда» описаны одним из его офицеров, судовым доктором: «На Невском судостроительном заводе заметно необычное оживление. Крейсер 2-го ранга «Изумруд» спешно заканчивает свою постройку. Уже спущенный с эллинга, он стоит у пристани на швартовах. Работа кипит. С гулом, одна за другой подкатываются к деревянным сходням загруженные вагонетки, поминутно слышатся окрики: «Дай дорогу, дай дорогу».

Крейсер сверху донизу переполнен мастеровыми и матросами: кто бьет по заклепке молотом, кто визжит электрическим сверлом, кто скрипит горном — все это вместе с грохотам, доносящимся из мастерских, сливается в общий несмолкаемый гул, среди которого нельзя расслышать командных возгласов и свистков низенького коренастого боцмана с покрасневшим от натуги лицом, выделывающего какие-то рулады на своей дудке.

С пристани заворочался громадный кран, медленно поднимая на большую высоту тяжелую мачту для того, чтобы перенести ее на судно и поставить вертикально.

Среди этой суеты с большим трудом разыскал я командира крейсера капитана 2 ранга барона Василия Николаевича Ферзена, к которому должен был явиться по случаю назначения на крейсер судовым врачом.

Барон — голубоглазый великан с открытым добродушным лицом любезно предложил мне показать мои будущие владения.

— Вот это лазарет на семь коек. Здесь аптека, здесь ванная. Здесь же в моем помещении Вы расположите свой боевой перевязочный пункт; мне кажется, здесь всего удобнее. Можно и в кают-компании: там просторнее, зато подача раненых затруднительнее. Впрочем, как хотите. Выбирайте, где Вам удобнее. А вот и Ваша каюта, рядом с лазаретом.

Командира в это время разыскивали по всему судну.

Оставшись один, видя вокруг себя голые железные переборки, я старался мысленно представить себе ту обстановку, среди которой придется жить и работать.

— Лазарет всего лишь на семь коек. Маловато. Но и их, кажется, разместить негде. А что за этой переборкой?

— Кормовая машина, Ваше Благородие, —ответил какой-то мастеровой. Попробовал переборку рукой — горячая.

— Что же будет в тропиках? Ну ладно, поглядим каюту.

— Здесь будет столик, а здесь коечка, здесь шкапик для одежи приспособим, умывальничек складной привинтим. Все железное, дерева не будет. На случай пожара, значит, — объяснял мне словоохотливый мастеровой. А вот этот уголок мы от Вас, Ваше Благородие, отымем. Тут как раз лючок в провизионный погреб проходит, так мы его в коридор выведем, чтобы вестовые, лазивши, значит, не беспокоили Ваше Благородие.

— Койка, умывальник, шкап и прочее — да здесь и сейчас повернуться негде. Железо! В холода отпотевать будет, а в жару накаливаться — знаем, знаем.

Заглянул в другие каюты. Все одинаковы. Кают-компания крохотная. Прошел в жилую палубу. —А это помещение, эти рундуки — для команды?

— Так точно, Ваше Благородие.

—Да! Все для машины, все для угля, а жить-то где? Ведь на крейсере команда — 328 человек. Как они тут разместятся?

Крейсер «Изумруд» был построен по образцу «Новика», лихого доблестного «Новика». Судно — точно нож — узкое, длинное, острое. Три низкие трубы, две мачты. На «Новике» была одна. По числу орудий «Изумруд» сильнее «Новика». Кроме того, есть и минные аппараты — три, поставленные по настоянию адмирала Макарова. Машины могучие, выдающие 24 узла. Недаром они заняли чуть не третью часть судна. Дерево на крейсере действительно изгнано. В боевом отношении это хорошо.

Таков же точно и родной брат «Изумруда» — крейсер «Жемчуг», окончивший свою постройку месяцем раньше и, счастливец, уже рассекающий своим острым носом воды Балтийского моря. Обходя помещения, я знакомился со своими будущими товарищами, среди которых был рад встретить несколько старых знакомцев-соплавателей по Дальнему Востоку во время Русско-китайской войны.

Четыре лейтенанта уже обветрены всякими бурями и непогодами — все жизнерадостная, полная энергии молодежь. Приятно было слышать отзывы о командире и старшем офицере. Ими не нахвалятся. Все рвутся на «Изумруд» в надежде заслужить ему славу «Новика». Энтузиазм молодежи мне очень понравился. Невольно заразил он и меня, пессимиста.