Уильям Андерсон - «Наутилус» у Северного полюса

В полночь мы достигли параллели 70 градусов 5 минут северной широты, то есть прошли шестьдесят миль севернее той точки, от которой во время нашего первого похода мы вынуждены были повернуть обратно вследствие скопления толстого льда. Теперь здесь виднелись лишь отдельные льдины. Мы обошли их, отыскивая настоящий полярный паковый лед. Я тщательно изучал его почти в течение часа.

Откровенно говоря, он выглядел довольно некрасиво: грязный, неровный, растрескавшийся, весь в торосах — ничего похожего на белые, сравнительно ровные льдины, которые мы видели, когда входили в Арктику из Атлантики во время нашего похода в 1957 году.

Мы снова оказались в малоисследованном Чукотском море, глубины которого не были нанесены на карту, и стояли теперь перед той же проблемой, с которой столкнулись во время первого похода: найти достаточно глубокий район, чтобы пройти подо льдом на север.

Нам было известно, что далеко на восток от нас, у мыса Барроу, на дне океана имеется глубокая впадина, которая ведет на север, в Арктический бассейн. Так как полярный паковый лед значительно отошел от побережья Аляски, наши шансы обнаружить эту впадину и использовать ее в качестве прохода увеличились. Однако от этого пути пришлось отказаться, так как он требовал очень близкого подхода к берегу, что увеличивало опасность обнаружения.

Мы рассчитывали, непрерывно измеряя глубины, продвигаться на север по Чукотскому морю, пока не обнаружим на дне какое-нибудь неизвестное углубление.

Среда 30 июля началась хорошо. Ночная вахта внимательно следила за показаниями эхоледомеров и эхолотов, по мере того как «Наутилус» смело продвигался вперед в подводном положении со скоростью двенадцать узлов. К тому времени мы достигли параллели 70 градусов 45 минут северной широты. Вахтенный офицер вел постоянное наблюдение за льдом через перископ, не пользуясь электронными приборами, так как снаружи царил ясный дневной свет, хотя внутри «Наутилуса» была полночь. Через несколько минут мы обнаружили лед с левого борта и, уменьшив скорость, отвернули вправо, чтобы обойти его. Эхоледомеры указывали, что мы вошли в зону отдельно плавающих небольших льдин шириной один-два метра. Вспомнив, как пострадал в прошлом году наш перископ в результате удара такого небольшого «ледяного кубика», я приказал застопорить ход, и мы медленно всплыли на поверхность.

Выйдя на мостик для непосредственного наблюдения, я увидел, что мы находились среди шуги и мелких льдин. Отсутствие участков, покрытых торосами, не позволяло определить, подошли ли мы к кромке настоящего полярного пакового льда. Мне очень не хотелось погружаться, так как глубины моря были все еще недостаточными. Во время этого перехода я решил не спешить с выводами насчет ледовой обстановки и связанных с нею опасностей.

Мы воспользовались пребыванием в надводном положении, чтобы исправить некоторые приемо-передающие устройства ледоизмерительной аппаратуры, которые были залиты водой, и заменить одну из радиоантенн, снесенную при выходе из Пирл-Харбора. Кроме того, была произведена вентиляция помещений. Некоторые из членов экипажа вышли наверх, чтобы взглянуть на странный мир, окружавший нас. Я не опасался быть обнаруженным. Мы были плотно окружены льдами. Низко стелился туман. Было трудно представить себе более изолированное место.

В течение некоторого времени мы шля в надводном положении, отыскивая более глубокие места. Так как на западе виднелись мощные льды, мы прошли на восток коло десяти миль и снова повернули на север. Мы были уверены, что достигнем больших глубин приблизительно на параллели 73 градуса северной широты, но даже после нескольких часов хода со скоростью от пяти до пятнадцати узлов, когда мы находились на параллели 74 градуса 24 минуты северной широты, глубины все еще были слишком недостаточными, чтобы рискнуть погрузиться. Мы тщательно изучали лед, пока не спустился густой туман и не уменьшилась видимость.

Несколько обескураженный, я приказал изменить курс «Наутилуса». Мы шли на юг, затем на восток, наконец, на север и снова зашли в тупик. Когда туман рассеялся, мы заметили, что на горизонте с запада был виден толстый лед. Море на севере и востоке было чистым. Увеличив скорость хода до пятнадцати узлов и идя на северо-восток, я продолжал изучать лед, лежавший к западу от нас.

Часть льда была почти черного цвета. Очевидно, это был припай, образовавшийся вблизи берега и унесший с него грязь. Некоторые глыбы неправильной формы достигали высоты двенадцать метров. Это означало, что их подводная часть могла достигать тридцати шести метров. Не стоит говорить о том, что у меня не было желания быть зажатым между этим черным льдом и морским дном. Подобных приключений у нас было достаточно во время первого похода.

Радисты настойчиво прослушивали эфир в надежде принять какое-нибудь сообщение для «Наутилуса». Наконец они получили из Пирл-Харбора долгожданный прогноз ледовой обстановки, не оправдавший наших ожиданий. Летчики попали в низкий туман, не рассеивавшийся в течение всего полета, и потому могли сообщить очень мало. Мы продолжали медленно двигаться вдоль кромки пакового льда, отыскивая большие глубины, но неизменно оказывались в тупике. В конце концов я сказал Дженксу:

— Это невозможно. Повернем на восток и попытаемся пройти по впадине у мыса Барроу.

Медленно и осторожно мы повернули на юго-запад, огибая границу пакового льда и направляясь к мысу Барроу. Поскольку мы находились вблизи берега, над которым летало множество военных самолетов, включая и наши, производившие разведку льда, я приказал вести усиленное наблюдение. Подводная лодка без бортовых опознавательных номеров в этих водах могла вызвать повышенный интерес и полностью скомпрометировать секретность перехода.

В полдень мы обнаружили радиолокатором самолет и погрузились, чтобы нас не увидели. Гидроакустики немедленно доложили о странных и непонятных шумах. Нас окружало стадо моржей. По мере того как мы продвигались к югу, они следовали за нами по пятам, удивляясь, что за чудовище потревожило их покой.

«Наутилус» продвигался очень медленно. На нашем пути то и дело появлялись гонимые северным ветром ледяные поля, которые вынуждали нас часто менять курс. Однажды мы оказались в ловушке между двумя такими полями и, пытаясь пробиться к чистой воде, снова были вынуждены предпринять утомительный обратный переход. В этот же вечер, позднее, мы опять оказались среди мелко битого льда, где нас настиг быстро распространяющийся туман. На корабле царило мрачное настроение. Я приказал всплыть на поверхность, с тем чтобы «Наутилус» мог идти малым ходом, не подвергая опасности перископ.