Робер Букар - В недрах секретных архивов

Только, тогда экипаж пришел в себя. Тщательно осмотрели подводный корабль. По-видимому, он не слишком сильно пострадал от мины. Переменили разбитые электрические лампочки; каждому матросу дали облатку опиума, чтобы все могли отдохнуть после такой сильной тревоги.

— Через несколько мгновений весь экипаж спал, за исключением двух дежурных у генераторов.

Через десять часов подводная лодка вышла из оцепенения.

Теперь миноносец уже, наверное, больше не подстерегал ее, и она могла продолжать свой путь.

Для подводной лодки было крайне необходимо подняться на поверхность, так как ее аккумуляторы разрядились, и их нужно было как можно скорее зарядить снова.

Выйдя наполовину из воды, осмотрели поверхность; на горизонте ничего не было видно. Можно было освободить балласты и пустить в действие бензиновые моторы.

Положение могло бы оказаться критическим, если бы миноносцы союзников все еще подстерегали подводную лодку; тогда ей пришлось бы оставаться в бездействии с разряженными аккумуляторами без возможности защищаться. И как только подводная лодка появилась из глубины, она оказалась бы жертвой кораблей, находящихся на поверхности моря, если бы у последних хватило терпения дожидаться. Во время войны часто забывали, что подводную, лодку надо преследовать без перерыва и без отдыха. А подводные лодки, пользуясь этим, восстанавливали свою боеспособность.

К счастью для подводного корабля, ни одного неприятельского миноносца поблизости не было, и это дало возможность «морской акуле» восстановить свои силы.

Моторы весело зашумели, приборы стали показывать новые запасы электроэнергии, которые подводная лодка может получать только на поверхности. Чтобы ничто не могло помешать этой крайне важной процедуре, командир привел в действие аппарат по установке дымовой завесы, которая укрывала подводную лодку от взоров неприятеля.

После длительного пребывания подводной лодки на глубине одежда и хлеб покрылись толстым слоем плесени, их пришлось тщательно очистить, а затем еще сушить на солнце.

Принц, который еще не был вполне здоров, плохо перенес все волнения вчерашнего дня. Поэтому командир обещал ему быть осторожнее и впредь атаковать только корабли, плавающие в одиночку.

— Мы вступим теперь в бой только с теми кораблями, — сказал он, — которые ведут на буксире другие суда, что лишает их возможности маневрировать. Кстати, это позволит нам пополнить наши запасы продовольствия. Вашему высочеству наверно уже надоели наши обеды из, консервов.

В тот же вечер дежурный сообщил, что с правого борта замечен дым.

Это был одинокий корабль, совершавший при движении сильные зигзаги. Командир решил потопить его огнем из орудия. Он опять поднял дымовую завесу и с расстояния в пятьсот метров выпустил по пароходу три 150-миллиметровых снаряда.

При первом же выстреле корабль начал подавать сигналы — красные ракеты. Но было поздно: он уже дал крен. Флажками экипажу приказали открыть трюм, покинуть корабль и доставить на лодку имеющиеся у них запасы провизии.

На другое утро в открытом море произошла встреча с американским эсминцем. Командир приказал погрузиться и продолжать путь под водой.

При плавании, в погруженном состоянии подводная лодка должна все время держаться на значительной глубине, чтобы не быть замеченной, иначе сильное течение воды над килем может выдать ее присутствие и дать возможность надводным кораблям противника ее преследовать. Чтобы сэкономить запасы электричества, приходится значительно уменьшать скорость, но не настолько, чтобы лодка перестала слушаться рулей глубины. При этом слышно только легкое жужжание электрического мотора.

После сильных волнений и опасностей, пережитых экипажем, глубинное плавание казалось особенно приятным.

Однако электричество имеет тот недостаток, что запасы его истощаются, и поэтому скоро, приходится вновь подниматься на поверхность моря. Вот неумолимый закон подводной жизни!

Следующее дни прошли без происшествий, если не считать порчи одного из двух бензиновых моторов. Пришлось остановиться, а, следовательно, и потерять несколько часов, пока его чинили в открытом море.

У берегов Шотландии подводная лодка атаковала еще два парохода. Первому удалось уйти, второй был потоплен. Под наведенными на пароход орудиями на его борт был сначала высажен отряд, имевший задание забрать боеприпасы, отыскать секретные карты, а затем заложить заряд взрывчатого вещества в машинное отделение.

После этого подводная лодка снова погрузилась. Командир при помощи особого аппарата — фотоперископа — запечатлел на нескольких пластинках свой последний подвиг. Затем он разрешил экипажу наблюдать через перископ за гибелью корабля, вставшего на дыбы, перед тем как окончательно погрузиться в воду.

В это время С25 тщетно старался привыкнуть к новым условиям, Все члены его тела одеревенели и болели, он очень страдал и никак не мог приспособиться к этой ужасной подводной жизни, о которой Жюль Верн имел самое превратное представление.

Наконец, после многих волнений подводная лодка приблизилась к своей базе. Она ускорила ход.

Экипаж с радостью заметил маяк Доггер-Банки и долгожданный вход в гавань Гельголанда.

В Кильский канал подводная лодка вошла, приветствуемая восторженными криками «ура» со всех кораблей, стоявших на рейде.

Таков был традиционный обычай: когда какая-нибудь подводная лодка возвращалась из далекого плавания, ее каждый раз встречали овациями все экипажи других военных судов, которым во время войны так редко представлялся случай выйти в море.

На этот раз около мола был собран оркестр флота. Встретить принца собралось высшее офицерство, среди которого можно было заметить несколько генералов.

Как только подводная лодка причалила, начались поздравления и выражения радости.

— А этот человек, — внезапно спросил адмирал, начальник базы подводных лодок, указывая на С25, — кто это такой? Вероятно, пленный?

— Он? Это мой спаситель! — воскликнул принц. — Пусть всем вам будет известно, что если бы не его преданность и храбрость, я не был бы сегодня среди вас. Я был бы уже теперь погребен где-нибудь во Франции.

Принц отправился в адмиралтейство, а С25 был поручен заботам офицера генерального штаба. Последний, задав ему тысячу вопросов о Франции, где он жил когда-то несколько лет, внезапно спросил его:

— Правда ли, что Мексика и Япония вступили в войну на нашей стороне? Здесь всюду передают эту новость, но она мне все же кажется сомнительной…

В течение трех месяцев принц посетил главную квартиру в сопровождении своего верного компаньона, к которому он продолжал относиться с большой симпатией.