Олег Химаныч - Кузькина мать Никиты и другие атомные циклоны Арктики

В начале ноября минные тральщики забрали нас с Новой Земли и доставили в Северодвинск. Здесь без медицинской комиссии, а так — «на глазок» определили физическое состояние всех, кто вернулся с Новой Земли. Из нашей пятерки, которая работала на подлодке после взрыва, только я и Саша Зайцев остались служить, всех остальных комиссовали по состоянию здоровья.

Меня направили на новую подводную лодку Б-79 (вч 60033), она тогда еще строилась на заводе. В конце декабря 1957-го лодка прибыла к месту своего базирования в Оленьей губе. Уже здесь меня назначили старшиной команды трюмных машинистов.

Служба шла хорошо, и все, вроде бы, было в норме. Правда, с некоторых пор я стал ощущать, что не могу спать ни на правом боку, ни на левом. Лодка, между тем, готовилась к дальнему походу, и экипаж проходил обязательную медицинскую комиссию в госпитале Полярного. Здесь врачи обнаружили у меня сильное увеличение печени и селезенки, но от меня это скрыли, сказали только, мол, необходимо пройти обследование. В госпитале я пролежал почти три месяца, и, как понял впоследствии, все это время меня все же пытались лечить. Когда же выписывали, предупредили — тебе противопоказаны большие физические нагрузки, а в сопроводительном документе указали, чтобы в части поставили меня на усиленное питание.

В дальний поход я все же сходил, дослужил свой срок на Б-79 и демобилизовался 19 сентября 1959-го. Перед увольнением ко мне подошел начальник медицинской службы бригады подлодок подполковник В.А. Аристов и сказал — лет 5–6 ты должен хорошо пинаться, иначе впереди будут большие проблемы

После службы я остался в Северодвинске, поступил на Севмашпредприятие. Года через три или четыре стал замечать — пропал аппетит, быстро теряю вес, ухудшилось самочувствие — временами темнеет в глазах, появились боли в затылке. Меня положили в больницу, и здесь впервые поставили диагноз — «лучевая болезнь». Пролежал я несколько месяцев, подлечился, но все равно потерял около 30 килограммов, и с той поры так и не могу набрать свой прежний вес.

Врачи предлагали мне уехать из города, давали третью группу инвалидности. Я же боялся этой самой инвалидности в молодом возрасте, потому что не хотел переходить на низкооплачиваемую работу. Отец мой погиб на войне, под Ленинградом, мать — инвалид, получала мизерную пенсию и жила в деревне с моим младшим братом, так что мне еще приходилось помогать им. И потом, не имея жилья, куда я мог уехать с женой и ребенком, которому исполнилось три года?

Врачи меня поняли, из сочувствия на инвалидность не посадили, я так и продолжал работать, хотя следом навалились болезни — заболел желудок, появилась опухоль в правом боку. Меня поставили на учет в поликлинике с диагнозом — язва желудка. Я же старался не замечать своих болячек, ведь нужно было кормить семью, учить детей. В 1967 году, когда родилась вторая дочь, со мной случилось что-то непонятное — перестал чувствовать боли от порезов, ссадин и уколов. И вот как только врачи меня сняли с учета, начались новые беды. Сначала — прободная язва. Срочно сделали операцию, а потом еще одну — на желудке, и еще удалили аппендицит. Потом стал мучить остеохондроз, снова опухоль в правом боку. Ее пытались удалить — не получилось. Наконец, еще один диагноз — увеличилась щитовидка. Весь этот набор болезней преследует меня с Новоземельского полигона.

Я отработал на Севмашпредприятии 35 лет, участвовал в строительстве и сдаче многих атомных подлодок, работал добросовестно — награжден двумя орденами Трудовой Славы, медалями. Так же честно и служил, выполнял свой воинский долг, не был трусом. У меня нет обид и жалоб на своих командиров, и бывших руководителей страны я ни в чем не виню — испытания ядерного оружия нужно было проводить, а без участия в них людей это невозможно.

Я не верю в счастье, но верю в судьбу — если было на роду написано прожить такую жизнь, так тому и быть, значит, нужно было пройти через все это. Но сейчас уже настало время получить все компенсации и льготы нам, испытателям ядерного оружия. У меня пока хорошая память, все, что написал о службе на полигоне, все это чистая правда, и стыдно должно быть государству, которое забыло о наших подвигах и страданиях.

Уроженец Одессы Виктор Сергеевич Ясинский— участник первых испытаний ядерного оружия на Новой Земле. В период с 1955 по 1957 год он служил в звании старшины на морском буксире, который не только обеспечивал транспортировку грузов и проведение испытаний на Новой Земле, но и аварийно-спасательные операции в районе полигона. После увольнения в запас Виктор Сергеевич работал на Севмашпредприятии, за доблестный труд награжден орденами и медалями.

— Родился я в южном морском городе — Одессе, здесь окончил школу и здесь же поступил в медицинское училище ВМФ. Но через какое-то время забрал переводную в Одесский аварийно-спасательный отряд — АСО. Там я был на практике, и мне очень нравилось. Первое время был матросом, а затем поступил в Балаклавскую школу водолазов, учился и после определился вольнонаемным в воинской части при АСО.

Приспело время служить, а призывался я там же, в Одессе, командир АСО каперанг Малафеев предложил оформиться в отряде. Получалось — служить рядом с домом. Но тогда, в 50-е, с этим делом было строго, в том смысле, что такая служба не поощрялась — ведь рядом с домом всегда много соблазнов. Да я и сам для себя решил — попрошусь на корабли.

Военкома нашего хорошо помню — полковник Ананьев, Герой Советского Союза. Он меня выслушал и согласился: служба дома — не служба, но и предупредил: будет очень трудно, будет тяжелый район плавания На его последнюю фразу тогда я внимания не обратил, а потом, уже через годы, вспоминал много раз. Потому что уверен — военкомовские уже знали, что и где меня ждет, но сказать прямо не могли, из-за секретности.

Вот слышу от некоторых, мол, мы тогда уже про бомбу знали, то-то и то-то видели. Не верю я этому. Все так строго секретили, что разглядеть, разузнать, понять что-либо было невозможно, даже если очень захотеть. А тайну вокруг испытаний на Новой Земле начинали обеспечивать задолго до первого взрыва. Я сам в этом убедился.

Призывников-одесситов набрался целый эшелон. Повезли нас сначала в Таллин, потом в Палдиски. Здесь — школа подплава. Командовал ею каперанг Анатолий Михайлович Коняев — известный подводник, он звание Героя получил еще до войны, за финскую кампанию. Я был у него в первом выпуске. Снова учился водолазному делу, но уже полтора года. Опыт у меня был еще с Черного моря, и в школе подплава мне тоже предлагали остаться. Но я подумал, поразмыслил: нет, хочу на корабли.