Дадли Поуп - Новогодний бой (с иллюстрациями)

Клюбер: «Хорошо. Большое спасибо за подробный и откровенный отчет. Я передам его дальше как можно быстрее, поэтому надеюсь, что все будет в порядке. Для нас на берегу совершенно ясно, что мы слишком оптимистично восприняли ваши первые радиограммы, поэтому не направили самолеты и подводные лодки вперед по курсу конвоя. Своевременное указание на это было бы для меня очень полезным. Однако общее суждение остается за верховным командованием.

Я уверен, что никто не сможет и не пожелает осуждать ваши решения, так как их может принимать только командир, находящийся в районе боя. Ваше соединение сделало все, что от него зависело, так же, как и я. И если в этом году вам еще раз поручат такую же трудную задачу, я могу лишь пожелать, чтобы условия были лучше, да и успехи тоже. — Клюбер».

Кумметц: «Большое спасибо. Еще два замечания. Первое, я могу снова повторить, что должен был бы сообщить об успехах, пусть даже небольших. О своих потерях тоже следовало сообщить. Но я всегда считал, что отсутствие донесений означает то, что сообщать не о чем. Во-вторых, в отношении операции «Аврора». Я полагаю, что в условиях полярной ночи эта задача невыполнима. Одиночный корабль не подходит для ночного боя. Каждый ночной бой в той или иной степени дело случая. Здесь, на севере, пока нет света для дневных операций. Оперативная зона ограничена полярными льдами. А когда свобода маневра ограничена, трудно уклониться от боя. Риск непропорционален успехам. Хайль Гитлер. — Кумметц».

Клюбер: «Я передам ваше мнение командующему Группой ВМФ «Север». Еще раз благодарю. Хайль Гитлер».

Детальный отчет, о котором говорилось ранее, и на который ссылался адмирал Кумметц в разговоре с Клюбером, не был зашифрован «из-за отсутствия шифровальных машин». В результате он двигался с совершенно фантастическими задержками.

После того как отчет был написан Кумметцем на борту «Хиппера», который стоял на якоре в Каа-фиорде, его следовало зашифровать для передачи по радио или телетайпом. Эти шифры менялись 1 числа каждого месяца.

Так как «Хиппер» и Лютцов» находились в море последние 2 дня декабря, они не получили новые экземпляры шифровальных книг. Так как оба корабля стояли на якорях, а не у своих обычных буев, они не имели телефонной связи с берегом и потому не могли использовать телетайпы. Поэтому было решено отправить рапорт через крейсер «Кёльн», который был пришвартован неподалеку, так как на нем имелись копии новых шифровальных книг, и он был связан со штабом Группы ВМФ «Север» телетайпом. «Кёльн» мог передать первые две части по радио, а третью телетайпом.

Поэтому единственный катер «Хиппера» был отправлен на «Кёльн». Пакет должен был лично доставить один из офицеров крейсера. Было уже 16.00, и ночь наступила чуть раньше. Катер отошел от «Хиппера», но никуда не прибыл, так как отказал мотор.

Машинист и рулевой выбивались из сил, однако катер дрейфовал по бухте еще больше часа, прежде чем они сумели запустить мотор снова. Путешествие к «Кёльну» продолжилось. Наконец порученец встретился со связистом «Кёльна», чтобы зашифровать приказ.

Однако на этом приключения пакета не закончились. Связист, чувствуя себя крайне неловко, принялся извиняться. Конечно, сегодня в самом деле 1 января, однако новые шифры еще не прибыли… наверное, копии имеются в Боссекопе…

Боссекоп был деревенькой в 15 милях к северу от Каа-фиорда, где стоял «Хиппер». Он находился у подножия гор в устье реки Альтен, известной своими лососями. Там была создана немецкая база, так как телефонные линии уже связывали Боссекоп с внешним миром.

Снова катер «Хиппера» отправился в странствие сквозь полярную ночь. Ему предстояло пройти 15 миль, но вскоре катер оказался в крутящейся мгле, так как на фиорд опустился туман. Очень быстро они сбились с пути.

В конце концов катер все-таки добрался до Боссекопа, отчет был зашифрован и отправлен по телетайпу. Он прибыл в Берлин в оперативный отдел РВМ в 19.00, с опозданием в 3 часа. Адмирала Редера немедленно вызвали в штаб, и он ознакомился с отчетом. Затем он вызвал по телефону Вольфшанце и в 19.25 переговорил с Кранке. Он коротко пересказал отчет о бое, и Кранке записал от руки. Когда гросс-адмирал закончил, они обменялись неизменным «Хайль Гитлер», и Кранке отправился перепечатывать отчет. Фюрер в это время спал, поэтому Кранке распорядился вызвать его, когда Гитлер проснется.

Вызов пришел в 20.15, адмирал схватил отчет и пошел к фюреру. Хотя документ был озаглавлен «Операция «Радуга», ход боя в нем был обрисован в самых мрачных красках. Гитлер, наливаясь желчью, читал: «Наши силы не смогли прорвать завесу охранения британских эсминцев… «Хиппер» был захвачен врасплох и получил 3 попадания… его скорость сократилась до 18 узлов, а временами падала до 15 узлов… «Экольдт» по ошибке принял британский крейсер за «Хиппер». Поэтому он приблизился к вражеской эскадре и был внезапно потоплен… После повреждения «Хиппера» был отдан приказ прервать бой и отходить».

Вскоре после того как злосчастный отчет попал-таки к Гитлеру, началось обычное вечернее совещание. Фюрер ничуть не успокоился, и сообщение адмирала Редера не заставило его остановиться и поразмыслить. Он уже принял решение в припадке бешенства, решение, не основанное ни на каких логических предпосылках, даже не узнав результатов боя, и менять его не собирался.

Совещание развивалось по тому пути, которого больше всего опасался адмирал Кранке. «Последовал новый взрыв ярости, которую еще больше распалило сообщение, что бой не был доведен до конца. Фюрер заявил, что это типично для германских кораблей, но британские поступают совсем наоборот. Они, верные своим традициям, сражаются до конца.

Он хотел бы видеть армейское подразделение, которое поступило бы подобным образом. Командир этого подразделения был бы тут же расстрелян. Фюрер заявил что это конец германского Флота Открытого Моря. Я получил распоряжение передать гросс-адмиралу, что фюрер желает видеть его немедленно, чтобы лично сообщить о своих окончательных решениях.

Я сообщил об этом главнокомандующему флотом по телефону, постаравшись смягчить выражения. После совещания Гитлер оставил при себе фельдмаршала Кейтеля и полковника Шерфа. Потом Шерф сказал мне, что он готовил письменные приказы».

Кранке понял, Редеру сейчас просто опасно встречаться с фюрером, так как Гитлер непрерывно бушевал уже несколько часов подряд. Поэтому Кранке встретился с морским адъютантом фюрера фон Путткамером, чтобы договориться об отсрочке визита Редера, насколько это удастся. Им удалось прийти к соглашению, и встреча Гитлера с Редером была назначена на 4 января.

Теперь оставалось сделать только одно: сообщить всему миру о битве. Англичане сделали это сразу в своем заявлении вечером 31 декабря. Затем, 2 января было выпущено немецкое коммюнике. Это не была легкая лакировка правды, этакое манипулирование словами, чтобы представить события в наиболее благоприятном свете. Коммюнике было просто нагромождением лжи.