Ада Баскина - Листок посреди моря. Как живут современные киприоты

Революционная борьба закончилась победой: Кипр был провозглашен независимой республикой и членом ООН в 1960 году.

Благополучие продлилось четырнадцать лет, а на пятнадцатый военная хунта Греции («черные полковники») организовала переворот, намереваясь свергнуть демократически избранное правительство Кипра. Тогда Турция, северный сосед, вызвалась помочь восстановлению конституционного порядка: ввела на остров свои войска. «Черные полковники» были разгромлены. Ожидалось, что дружественные турки выведут свои войска. Но не тут-то было. Турция не только оставила войска, но и оккупировала треть территории Кипра. Греки, составлявшие большинство населения северной части острова, были изгнаны с занятых турками земель. Больше ста пятидесяти тысяч человек, вынужденные бежать, двинулись на юг, оставив дома, землю, фермы, бизнес. Еще около полутора тысяч пропали без вести. Так эта история выглядит с точки зрения греков-киприотов. С турками мне разговаривать не приходилось.

Как бы там ни было, но факт остается фактом: Кипр был разделен на Северную, турецкую, и Южную, греческую, территории. Вот об этой трагедии разделения я и слышала почти в каждом доме.

Маро Папагеоргиу с ужасом вспоминает, как отец спешно запихивал всех девятерых детей в автобус – единственное, что у них осталось. Чтобы взять хоть какую-то вещь, времени не было, да если бы и было, места в автобусе не нашлось – людям бы поместиться.

– Сначала мы жили в том автобусе. Потом раздобыли палатки и разбили их в лесу. Позже дядя, брат отца, разрешил нам поселиться в его домике в Ларнаке. Нищета была такая, что иногда на обед мы получали только кусок хлеба и апельсин. (Последнее может показаться странным, если не знать, что фруктовые деревья, а особенно апельсины, растут тут повсюду).

Вот почему так грустно сложилась судьба Маро с ранним браком и нелюбимым мужем: нищета была уже невмоготу.

У бизнесмена Костаса Захариу жизнь пошла немного по-другому. Он тоже потерял все свое имущество, но сохранил бизнес. Правительство дало ему небольшой домик в деревне. Он сумел его надстроить – теперь это большой, просторный дом. Он обставил его современной мебелью, купил дорогие картины.

– Прошлого богатства, конечно, уже не вернешь. Но мы обжились, обзавелись друзьями. Неужели опять придется все оставлять? – говорит он.

Откуда такая тревога? На этот вопрос я отвечу чуть позже.

Доволен своим новым положением и фермер Адамос Адаму. Он с тремя взрослыми сыновьями выстроил дом. Правда, на обстановку денег не хватило: столы, стулья, диваны – все здесь просто и по минимуму. Но зато у него есть большое стадо: четыреста пятьдесят овец.

– Бизнес и сейчас дает неплохой доход, а обещает быть еще прибыльнее, если… если все это не придется оставить…

О чем это он? Еще немного терпения.

А хозяин моей гостиницы Хостас Стиниану всю жизнь живет к югу от северной границы, ему бежать ниоткуда не пришлось. И тем не менее он тоже, едва начав разговор со мной, с дрожью в голосе вспоминает кошмар 1974 года:

– На севере Кипра у меня было несколько родных. Я, правда, с ними был не очень близок, редко виделся. Но это все до оккупации. А когда я услышал про эту беду, когда увидел толпы беженцев в нашем городе, я понял, что должен их найти. Это оказалось непросто. Кто-то жил в лесу, кого-то приютили чужие люди. Я собрал семнадцать родственников, привез их всех в свой дом. До сих пор не понимаю, как мы там разместились: вместе с моей семьей двадцать два человека в трех комнатах. Жена варила суп не в кастрюле, а в огромном чане. Из всех беженцев работали только двое. Я, естественно, помогал всем. Очень было тяжело.

Такие воспоминания я слышу чуть ли не в каждом доме: у кого-то пострадали от трагедии родные, у кого-то друзья, кто-то пережил катастрофу сам. И, конечно, разговоров о решении этой проблемы не избежать. Только вот как ее решать?

Правительство Кипра, а вместе с ним и большая часть общества, стремится к воссоединению с Северным Кипром. Это понятно всем. Но вот что потом? На этот счет существуют две точки зрения.

– А потом греки-киприоты вернутся в свои дома на севере, а турки – на их земли сюда, – говорят одни.

– Позвольте, но там все пропало, а здесь уже много нажито. Нет, мы этого не хотим, – возражают другие.

Вот откуда это опасение бизнесмена Захариу:

– Я столько сил вложил в этот дом, в этот сад. Мой бизнес связан с этим местом. Но ведь в один день сюда может прийти бывший владелец и попросить меня освободить его землю. Неужели мне опять придется менять свою жизнь и все начинать сначала?

Та же тревога и у фермера Адаму:

– Я с таким трудом выращивал это стадо. Каждую овцу знаю в отдельности. И если сюда вернется хозяин земли, мне придется все это бросить.

Теперь я понимаю, откуда этот повышенный интерес к политике и почему таким успехом пользуются новостные телепрограммы. Мало кого оставляет равнодушным будущая судьба разделенного острова.

На Кипре три ведущих партии. Вообще-то их восемь, но эти собирают наибольшее количество голосов. АКЕЛ – крупнейшая левая партия трудового народа, социалистической направленности; Демократическая – партия буржуазная, с опорой на частное предпринимательство; Демократический сбор – консервативная правая партия. Разобраться в их программах для меня сложно, да я и не особенно стараюсь. Поэтому когда Димитрий спрашивает меня: «Ты за какую партию?», я честно отвечаю: «Ни за какую».

– А тогда скажи мне, за какую футбольную команду ты болеешь?

– Тоже ни за какую. Я и в России-то футболом не интересуюсь. А уж на Кипре и подавно. И при чем здесь футбол?

– Ну как же? У нас каждая команда имеет своих болельщиков. Если бы, к примеру, ты болела за «Омонию», значит, ты бы сочувствовала партии АКЕЛ. А если бы за «Апоел», то, скорее всего, за одну из демократических партий.

Вскоре я обнаруживаю, что больше сочувствую партии АКЕЛ. Во-первых, она крупнейшая и самая популярная в стране. Она поддерживает правительство президента Димитриса Христофиаса, а мне нравится его демократическая политика. Во-вторых, так получилось, что знакомиться с жизнью острова мне больше всего помогали именно активисты АКЕЛ.

…На собрании партии в деревне Френерос я с интересом рассматриваю его участников. Мне бросается в глаза разнообразие этих многочисленных гостей. Тут и работяги с обветренными лицами, грубыми руками, рубашками навыпуск. И явные интеллигенты – бледные лица со следами умственного труда. И модные девочки в мини-юбках. И солидного вида бизнесмены. Попалась даже пара англичан. Мистер Уильям Брук живет неподалеку от Френероса и принимает активное участие в партийной жизни.