Вокруг Света - Журнал Вокруг Света №9  за 1997 год

Мы мчались в Дуггу, минуя города и деревеньки, минуя мало изменившиеся за тысячелетия берберские поселения. И ничто не могло остановить нас на этом пути.

И вот он встал перед нами. Город на холме. Город посреди безлюдной равнины.

В жаркий африканский полдень легкое марево окутывает Дуггу, и она кажется призраком, плывущем в прозрачном, без единого облака, небе.

Перспективы уходящих вдаль мощеных улиц, пролеты арок, колоннады, храмы — мало напоминают развалины. Стоит лишь немного прикрыть глаза, и Дугга наполнится голосами некогда покинувших ее людей.

Пустынная ныне долина, окружающая городской холм, была засажена пшеницей, оливковыми рощами, за пределами которых простирались леса. Сегодня даже трудно представить, что здесь, на севере Африки, мог расти настоящий лес, в котором водились дикие звери, что здесь текли реки.

Мы гуляем по Дугге, смело ступая по ее мостовым. Они такие же крепкие, как тысячелетия назад. Тишину нашей прогулки нарушают лишь комментарии Саши: он взахлеб восторгается устройством мостовых. Объясняет, почему между камнями римляне оставляли щели, как дождевая вода попадала под мостовую, а затем по специальным трубам стекала в подземные резервуары. И потому Дугга никогда не знала жажды, даже в самую засушливую пору.

Извилистая мостовая привела нас к площади форума. Здесь по утрам, бывало, начинали торговать всяческой снедью — хлебом, мясом, рыбой, овощами и фруктами, оливковым маслом и вином в больших глиняных амфорах; чуть позже появлялись продавцы кожи, керамики, тканей; из пустыни приходили высокие берберы, закутанные в бурнусы. Они предлагали жителям Дугги ковры и серебряные украшения и чувствовали себя равными среди равных на этом вечном празднике бога Меркурия.

На площади форума жизнь кипела от восхода до заката. Радостные и печальные события сменяли друг друга, возбужденные граждане истово, до кулаков и хрипоты, обсуждали результаты голосования в форуме; кто-то, разорившись, продавал все свое имущество с молотка, кто-то заключал сделки и вершил правосудие, выносил страшный приговор.

И поныне главную площадь Дугги окружают портики, замыкаемые зданием Капитолия, посвященного божественной триаде Рима — Юпитеру, Юноне и Минерве. Его величие и стать поражают до сих пор, хотя время и люди успели надругаться над этой святыней.

Покорив Дуггу, римляне, нисколько не усомнившись в верности своих действий, уничтожили восточные символы на стенах пунических святилищ, дабы воздвигнуть на их месте статуи, посвященные собственным бесчисленным богам. Однако даже эти покорители чужих земель так и не смогли полностью стереть память о предшественниках. В центре Дугги осталась площадь с поэтичным названием — Площадь Розы Ветров, а на окраине, у самого подножия холма, точеной башней высится каменный мавзолей, воздвигнутый финикийцами. Римляне превратили его в склад, не удосужившись изменить что-нибудь в облике этого загадочного сооружения. Странно, но именно поэтому он и сохранился. Так и хочется воспеть хвалу чьей-то лени и скаредному желанию иметь как можно больше амбаров.

Мощь империи олицетворяли мемориальные арки, которые высятся еще на подъезде к Дугге. Их много и в самом городе. Здесь они часто играли роль городских ворот, парадного входа на форум и в Капитолий.

— Покончим с рассуждениями, — неожиданно произнес Саша, вернув нас на землю.

И мы двинулись в прохладу терм.

Невозможно себе представить римский город без терм. В переводе это означает просто бани, но назвать так эти почти священные для горожан места — просто невозможно. Здесь не только принимали омовение, но и занимались спортом, развлекались, вели задушевные беседы.

— Посмотрите, какая удивительная конструкция, — почти кричал Саша, и эхо его голоса отдавалось в темных

сводах. — Какое техническое решение! Подведена вода, есть все стоки, а главное — система обогрева горячим воздухом.

— Ну, и куда мы идем дальше? — спросил наш гид, как-то странно, двусмысленно улыбаясь. — Куда настоящий римлянин ходил после бани? Конечно же, в публичный дом! — и Саша повел нас вниз по мостовой...

Время лукаво. И каменный фаллос указывал теперь дорогу лишь к развалинам святилища плоти. Для того чтобы тебе навстречу вышла женщина, надо было постучать камнем о камень. И Саша стучал долго и громко, но лишь эхо пустынной Дугги отвечало ему...

Как это ни странно, но термы и публичный дом сохранились гораздо лучше жилых домов. Стены жилищ в Дугге все рухнули. Остались лишь их основания, да живы еще фрагменты колонн внутренних двориков и напольные мозаики.

Восприятие римского города требует спокойного плавного ритма движения, который соответствует человеческому шагу. Идя по мостовым, мы словно погружались в пространство иных веков...

И казалось: звучат в раскаленном воздухе голоса родившихся в Африке Апулея и Блаженного Августина. Древний театр Дугги, способный вместить три с половиной тысячи человек, классический амфитеатр римской эпохи, бредит голосами забытых актеров, и грезилось, будто все они собрались за оставшимися на века колоннами, чтобы сыграть трагедию Луция Аннея Сенеки «Медея».

Но жизнь не может стоять на месте. Каждый последующий этап цивилизации возникает на развалинах предыдущего. Может быть, где-то здесь, под напластованием эпох, покоится былое пространство Атлантиды?

Из духоты, из-под палящего африканского солнца, парализующего и волю, и желание жить, мы словно в рай земной возвращаемся на побережье, в «Фурати», в продуваемый морскими ветрами Хаммамет с его нежной вечерней прохладой. В лучах заходящего солнца грустные верблюды и их не в меру энергичные владельцы, казалось, абсолютно утратили связь времен. Они выглядели так, будто никогда и не сходили со средневековых дорог. Зачерпывая ладонями Средиземное море, прикасаясь босыми ногами к прохладному остывающему песку, растворяясь в воздухе уходящего вечера, понимаешь, что здесь, на этом берегу, неважно, какой год в календаре.

Мы не знаем, придумал ли Платон Атлантиду или она была на самом деле, но то, что корабли атлантов приплывали к этому берегу, так это уж точно.

Евгения Кузнецова, Дмитрии Демин / фото авторов

Бесконечно тянется плоское безводное плато, покрытое то рядами оливковых деревьев, то травой альфой, издали напоминающей наш ковыль. Дует горячий ветер, вздымающий вихри колючего песка. В сахеле, тунисской степи, уже близкой к пустыне Сахара, после утомляющей своей однообразностью дороги открывается чудо света.