Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №7  за 1998 год

Но история сложилась так, что жизнь Фландрии всегда протекала в тесном взаимодействии с примыкавшими к ней южнее франкоязычными территориями, нынешними валлонскими провинциями. Кроме того, в период наполеоновского господства в административных структурах и школах фландрских территорий насаждали французский язык.

Поэтому, когда фламандцы и их южные соседи валлоны после освобождения от Наполеона были присоединены к протестантскому Нидерландскому королевству, где им, католикам, оказалось неуютно, они осознали, что представляют собой некую общность, именно благодаря католической религии и общему французскому языку. Это объединило их в борьбе за независимость и создание бельгийского государства. Не случайно на гербе Бельгии появилась надпись «В союзе — сила».

В начинавшей индустриальную зпоху Европе Фландрия уступила первенство шахтам и черной металлургии Валлонии. Разворачивалась бельгийская промышленная экспансия, достигшая даже Сибири и Средней Азии. Франкоязычная Валлония процветала.

В стране, где больше людей говорит на фламандском языке, он стал считаться мужицким. По-французски говорили при королевском дворе, он был государственным. Писать по-фламандски считалось неприличным. На французском написан самый фламандский из романов «Легенда об Уленшпигеле». Потому-то мы и знаем его автора как Шарля де Костера. А он отнюдь не Шарль. Он Карел, и «де» — не французская дворянская частица, а нидерландский артикль. В Музее Уленшпигеля в городе Дамме Костер нигде не именуется Шарлем: Карел Де Костер. По-французски писал и автор «Синей птицы» фламандец Морис Метерлинк.

После второй мировой войны тяжелая промышленность Валлонии постепенно втягивалась во всеобщий кризис. Истощались природные ресурсы, мир переходил к новым технологиям. Предприимчивые от природы фламандцы быстро уловили дух перемен. Они стали активно осваивать банковский бизнес, внедрять высокотехнологичные производства, не забывая при этом о своем традиционно развитом сельском хозяйстве.

Кроме того, все порты Бельгии находятся во Фландрии, например, Антверпен, один из крупнейших в мире. Там же, кстати, и крупнейший в мире алмазный рынок. К морскому побережью потянулись современные автодороги. Для Фландрии наступил период процветания. В Валлонии чернеют терриконы заброшенных шахт в Шарлеруа.

И выплеснулись наружу дремавшие национальные чувства. Экономический рост стимулировал рост национального самосознания фламандцев. В начале шестидесятых языковая проблема дошла до мордобоя: вы могли обратиться во Фландрии по-английски и по-русски (если бы вас поняли), но за французский вам бы начистили лицо.

Случалось даже, хотя и редко, что активисты приезжали во франкоязычный, в основном, Брюссель, спрашивали, скажем на улице Карла Великого у прохожего: «Из дат Кейзерка-релстраат?», а получив ответ: «Уи, мсье, Рю Шарлемань», учили его отвечать по-человечески кулаками. Потом удалялись, оставив плакат: «Влаамс Бруксель воор де вламинген!» — «Фламандский Брюссель — фламандцам!»

Валлонские энтузиасты прикрепляли, где могли, изображение галльского петуха, особенно в тех местах, где это портило настроение фламандцам.

До боснийского варианта, к счастью, не дошло, началась мощная законодательная деятельность. Установлено равенство французского и фламандского языков. В 70-х начались конституционные реформы. Королю пришлось иметь два имени: французское Бодуэн (к которому он привык с детства) и фламандское — Бодувийн. Монарх обязан владеть обоими языками. И кстати теперь владеет. Деятели общебельгийского масштаба ведут дискуссии по телевидению, каждый говоря на своем языке, но свободно понимают иноязыкого оппонента.

В армии существуют франко- и фламандоязычные подразделения. Валлоны именуют полки своих фламандских братьев по оружию «китайской армией». Почему? А ничего не понятно!..

В это время и появился в стране анекдот.

Выпускное построение в военном училище, где учится китайский эмигрант, гражданин Бельгии. Начальник училища командует:

— Внимание, господа офицеры! Валлоны — нале-, фламандцы - напра-ВО! Лейтенант Чжан, а вы какого черта торчите, как столб?!

— Мой полковник! А что делать нам, бельгийцам?

Бельгийцы разделились на культурные сообщества — фламандоязычное и франкоязычное, свои права гарантировали маленькой немецкой общине на дальнем востоке страны. Разделили систему образования и другие области культуры, в том числе печать, радио, телевидение. В 80-х годах оформили раздел страны на Фландрию, Валдонию и Брюссель. Политические партии, общественные организации делятся на фламандские и валлонские.

Наконец, в 1994 году закрепили политическую автономию: небольшая Бельгия становится федеративным государством — в невероятно сложном устройстве которого непросто разобраться.

Сегодня в Бельгии шесть правительств и столько же парламентов: федеральные, фламандские, французского сообщества, германского сообщества, столичного региона Брюссель и Валлонии.

Результат — невероятные бюрократические трудности. Например, жителю Брюсселя, чтобы купить лицензию на рыбалку в валлонских речках, нужно ехать в рабочий день в Валлонию. В выходные дни соответствующие учреждения закрыты. В Брюсселе продаются лицензии только для брюссельского региона, соответственно во Фландрии — только для фламандской территории.

Недавно в Брюсселе всерьез обсуждался вопрос, какое соотношение франкоязычных и фламандоязычных пожарных должно быть в городской команде двуязычного города. К счастью, восторжествовал здравый смысл: решили, пусть в ней будут просто хорошие пожарники.

Надписи в городе на двух языках. А три городских вокзала, через которые следует поезд с востока на запад, носят один французское, один — фламандское, а центральный — двуязычное название.

Но, увы, в большинстве магазинов вас по-фламандски не поймут. Особенно, в многочисленных лавчонках, принадлежащим марокканцам. Да и вообще, во франкоязычной части страны скопились выходцы из франкоязычной Африки.

Соглашение о партнерстве и сотрудничестве Европейского союза с Россией Бельгия как член ЕС ратифицировала три с половиной гида: столько оно проходило все парламенты «областного и районного масштаба», как выразился один знакомый российский дипломат.

Есть люди, которые рассуждают: раз Европа становится единой, то развод фламандцев с валлонами будет естественным и безболезненным и его никто не заметит.