Вокруг Света - Журнал Вокруг Света №8  за 1998 год

Байрру-Алту — квартал с налетом богемности, Алфама — место жизни в основном бедноты.

Кто-то скажет, что холмы Лиссабона местами похожи на парижский Монмартр, у кого-то уличная жизнь вызовет в памяти Неаполь. Но нет. Где еще увидишь такие нарядные изразцовые плитки с названиями улиц или обрамления из этих плиток — азулежу вокруг старых дверей с ручками в виде человеческой руки, чтобы стучать бронзовыми перстами о дерево, а то и целые фасады, блестящие глазурью на солнце?

И это повсюду развешенное белье, которое, как считают португальцы, лишь на солнце и ветру приобретает такой свежий запах — даже если дома и есть современная сушильная машина. У большинства обитателей Алфамы их, конечно, нет. В окнах видны в основном пожилые лица. Так и кажется, что это квартал стариков. Вот старушка кричит что-то с третьего этажа своей знакомой на улице и спускает ей на веревке корзинку для покупок с лежащей в ней сложенной банкнотой. Вот допотопная типография с открытой на улицу дверью. Через нее виден старинный печатный пресс.

Лиссабон имперский, Лиссабон, восстановленный маркизом де Помбалом и созданный заново Салазаром, Лиссабон Байрру-Алту и Алфамы объединяет трамвай. Да-да, трамвай, представляющий собой, пожалуй, самую яркую примету городского пейзажа. Потому что, похоже, его маленькие вагончики не меняли уже много десятков лет.

В Лиссабоне есть метро, есть множество автобусов. Наконец, в центре города, в Байше, ходит и обычный, самый современный по дизайну трамвай. Но такому не взобраться на высоты Байрру-Алту, не свернуть на кривых узких улочках Аяфамы. А вот на стареньком, под номером 28, можно объехать почти все кварталы, располагающиеся под сенью крепости Сан-Жоржи.

Некоторые улицы так узки, что трамвайные пути, поворачивая за угол, прижимаются к противоположной стене. В других хватает места на один путь, так что когда встречаются два трамвая с разных сторон, один должен ждать, пока проедет другой. Только диву можно даваться, откуда у лиссабонского трамвая берутся силы взбираться по невероятной крутизне улиц.

Трамваю в Лиссабоне более 100 лет. Обитатели города любовно называют его «желтеньким»: раньше все вагончики были окрашены только в этот цвет. Любимый туристами, он верно служит и лиссабонцам.

При диктатуре Салазара студенты, устраивая демонстрации, мазали трамвайные рельсы мылом. Вагончики буксовали, останавливались и перегораживали проезд, превращаясь в баррикады, которые не пропускали по узким улицам машины с полицией.

Но если трамвай связывает Лиссабон как бы в пространстве, то существует еще нечто, что объединяет город духовно.

Склонность португальцев к меланхолии, их настроенность на печаль о безвозвратно ушедших временах находит свое выражение и в музыкальном творчестве — «фаду», которые доказывают, что грустить — тоже приятно.

...Стоило нам выйти из вагончика фуникулера на его верхней остановке в Байрру-Алту, к нам, распознав в нас приезжих, подошел пожилой мужчина и сунул рекламный проспект заведения под названием «Лузу».

— Только там вы услышите настоящее фаду, — уверял он и чтобы еще больше заинтересовать нас, показывал отрывной купон на бесплатную порцию портвейна.

Мы взяли цветную листовку и пошли дальше, манимые полумраком таинственных улочек. Вскоре к нам подошли еще раз — с листовкой «Канту ду Камоэнс», а вскоре в руках у нас была уже целая коллекция рекламных проспектов, зазывающих «только у них» услышать «подлинное фаду».

«Фаду» (дословно «судьба») — это португальская разновидность городского романса. Есть фаду лирические и любовные, есть блатные и драматические, есть чисто народные, а есть и умелые стилизации под фольклор.

В отличие от Коимбры, где фаду — это прерогатива мужчин, в Лиссабоне поют и женщины. Одна из них — Амелиа Родригиш — стала настоящим символом лиссабонского фаду. Сегодня она уже очень пожилая женщина, а некогда занималась торговлей рыбой. И когда продавала свой товар, любила петь. Случайно ее услышал один импрессарио и сделал из нее звезду. Так что фаду поистине народная музыка.

...В ресторанчике, несмотря на его кажущуюся злачность, царила самая спокойная и дружелюбная атмосфера. Пела женщина средних лет. Аккомпанировали мужчины. Слов мы не понимали, и больше обращали внимание на музыкальное сопровождение и поведение присутствующих. Аккомпаниментом служила португальская гитара, маленькая, но с двенадцатью струнами.

В отличие от испанской, которая выступает в роли баса, португальская гитара ведет мелодию. А жизнь вокруг протекала, как и фаду, в ритме анданте — замедленные движения, загадочные взгляды...

В последнее время в Лиссабоне появилось немало ресторанов фаду, рассчитанных специально на туристов, поэтому надо знать места, где можно услышать настоящую «судьбу», а не просто попасть на шоу в кабаре. Но как было нам сделать верный выбор, когда вокруг столько зазывающих вывесок, а в руках — красочных приглашений? Хотя мы и были готовы, несмотря на поздний час, бродить и бродить но ночному городу в поисках его «судьбы»...

Португалия — страна небольшая даже по европейским меркам, разместившись на западе Пиренейского полуострова, она вытянулась вдоль Атлантики на 700 километров. Поэтому проделанное нами путешествие на автомобиле длиной более чем в полторы тысячи километров — неплохое знакомство с этой, пока еще малоизвестной россиянам, страной Европы.

В прошлом году несколько португальских певцов — так себе, средненького уровня (их у нас окрестили бы «попсой») — выпустили пластинку. На удивление, она стала весьма популярной. И, похоже, не могла не стать. Некоторые мелодии, звучавшие весьма бравурно, казалось, явно диссонировали с текстами. «Моя мама умерла. И теперь она на небе. И я очень рад за нее, потому что там ей хорошо», — примерно так звучали слова одной из песен.

Трудно сказать, то ли эти пески действительно отражают загадочный менталитет обитателей страны, затрагивая какие-то неведомые иностранцам струны португальской души, толи, наоборот, привлекают слушателей иронией и эпатажем. Но несомненно одно: залогом успеха стала главная тема пластинки, вынесенная в ее название: «Я иду в Фатиму».