Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №2  за 1997 год

— Вы думаете должно быть обязательно равенство цифр? Это — для плохого бухгалтера, — улыбается хитро сторож. — У дона Серафино всегда счет — в пользу Рима, конечно, и на гостей остается. Так и живем. В-третьих, дон Серафино — врачеватель и знаток местных трав — от одуванчика до горного лютика. У нас, правда, мало кто отваживается болеть, но если к кому и привяжется недуг, то аббат его, дьявола, непременно выгонит и будет ждать следующего: навешать и утром, и вечером, чтобы прихожане не болели и верили в Бога.

— Наконец, в-четвертых, падре — астролог и предсказатель судеб, — продолжал сторож. — Обо мне, например, он точно знает, что я — не женат и из Боминако уже никуда не уеду. Падре умеет составлять гороскопы и все видит и знает...

Так что же будет в 2000 году, дон Серафино?

Где еще такое бывает: несут свои воды к морю две, пусть небольшие, реки, проходят рядом важные пути-дороги, по которым шагали римские легионеры, затем норманны, испанцы, неаполитанцы, французы, теперь вырос современный город Пескара с населением более 162 тысяч человек, а оба водных рукава так за века и не получили названия, — сетует Энцо Джаммасино, президент «Экотура». — Почему бы не заполнить этот исторический вакуум теперь и не назвать, например, реки старым названием селения Викус Атернум, или как при норманнах, — Пискария, можно и по фамилии местных маркизов — Пескара. Но... мечты, мечты...

Мы бродим по улицам Пескары. В городе много новых улиц, и для них подбирают сугубо современные названия. Это соответствует ритму жизни Пескары — города, который приобрел свое нынешнее экономическое и административное значение только в XX веке. Геометрически прочерченные улицы смотрят в сторону Адриатического побережья и словно утверждают главное хозяйственное назначение Пескары — курорт, морские ворота в Абруццо. в Центральную Италию, ближайшие восточные подступы к Риму — 208 километров от столицы.

Провинциалы, сознавая неизбежность судьбы — оставаться во многом на втором плане, все-таки не желают мириться с аутсайдерством и хоть в чем-то стремятся опередить столичные города. Пескара преуспевает в градостроительстве, в оформлении ресторанов, баров, кафе-мороженых — самых знаменитых в Италии, Такого дизайна и качества продукта, как в кафе на виа дель Ривьера в Пескаре, не знают самые посещаемые в Риме кафе, например, на площади Навона.

Пескара за последние десятилетия стала образцом итальянской курортной архитектуры XX века, конкурирующей в зоне Адриатики только с Римини. У этого стиля тоже пока нет своего названия. Все — в поиске. Возможно, возникнет новое — «рина-шименто» (возрождение), «морское барокко» или «либерти-пальм», чтобы выразить единство причалов, новых вилл и окружающих их стройных высоких пальм. Город дышит далями Адриатики... И неслучайно большинство известных художников Пескары — маринисты. Скульпторы ищут новые формы в морской и корабельной темах, поэты воспевают голубое Средиземноморье.

В Пескаре родился в 1863 году и долгие годы жил великий писатель Италии Габриеле Д'Аннунцио. В соборе св. Чьеттео — покровителя Пескары — похоронена его мать — Луиза Д'Аннунцио, «графиня с неспокойной, как море, душой». В строительство этого храма Д'Аннунцио вложил большие средства. Писатель был женат на русской, бывшей спутнице жизни российского ученого-изыскателя Голубева... На последнем жизненном витке Габриеле Д'Аннунцио написал обширный трактат — оригинал хранится в Библиотеке Д'Аннунцио в Пескаре, — в нем призывал «людей искусств и финансов» оставлять после себя «память в камне» — соборы, здания, а также клубы и фонды, в которых собирались бы произведения литературы, живописи, скульптуры. Сам он следовал этому принципу: после него остались фонды Д'Аннунцио в Пескаре, Гардоне на Сицилии. Этому же принципу творческого бессмертия были верны Греко, Гуттузо и другие деятели итальянской культуры.

Море не принесло Пескаре славу родины великих мореплавателей. Отсюда не уходили в плавание Колумбы и Веспуччи. Но из Пескары ежедневно отправляются в рейсы сотни моряков и капитанов, ведущих суда под флагами Италии и других государств. Рано или поздно моряк возвращается в родной порт, и Пескара не перестает его удивлять постоянными изменениями. И вернувшись однажды, моряки увидели новый памятник — вертикальную десятивесельную лодку, напоминающую боевые корабли древних греков. Это был самый большой в Италии морской монумент.

Италия, область Абруццо

Михаил Ильинский / фото Евгения Гаврилова

Если поделить километры, составляющие протяженность Явы, скажем, на 120 — приблизительное количество разбросанных по острову вулканов, потом принять во внимание их среднюю высоту — от 3 до 4 тысяч метров, можно с уверенностью сказать: гигантские «волдыри» на главном острове Индонезии видны отовсюду. Тем более, что свыше 30 из них источают смог, перистые хвосты которого растягиваются на сотни километров. Фиолетовые вершины выбрасывают серо-черный пепел и ядовитый газ, сползающие кипящие болота слизывают деревеньки, горячая пыль обжигает легкие и в десятке километров от вулканов...

И все же Яву называют раем. Зловредные вулканы засыпали ее слоями пепла, которые орошаются муссонными ливнями, прогреваются жарким солнцем, а потому производят на свет самую богатую в мире флору. Ее принято называть влажными тропическими лесами. В пестрейших зарослях еще совсем недавно в изобилии водились носороги, тигры, дикие буйволы, вопили обезьяны, прыгали летающие лисицы и кокосовые белки, ворочались в протоках крокодилы, ползали питоны. Сейчас изобилия не осталось, но увидеть все это еще можно.

Отвезти меня на западное побережье Явы и показать вулкан Кракатау вызвались в Джакарте трое, рекомендованные старшим менеджером гостиницы «Картика-плаза». Парни держали себя с большим достоинством, нежелание работать с туристами через обычные бюро обслуживания объяснили просто:

— Дешевый стандарт — не наш стиль. Мы гарантируем путешествия такого качества, которое было только в прошлом веке... По тем дорогам, которые предлагаем мы, пройти могут не все.

Имена их звучали тоже необычно. Выехавший со мной из Джакарты назвался Девид Ламбертус. Богослов из Гааги? Банкир из Берна? Стряпчий из Австралии? Всего лишь, как он сказал, младший егерь. Лопоухий, лицо треугольником, поверх типично яванской — словно французская горчица — желтизны, сероватый налет от частых спусков в серную гарь вулканных кратеров. А улыбка — жемчужная.