Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №3  за 1997 год

Дружелюбие масаи было, конечно, небескорыстным, но вполне искренним. Они честно отрабатывали полученные деньги, охотно демонстрировали свои наряды, свои лица, свои жилища, обнаруживая при этом изрядный запас деликатности: не трогали никого руками, не угощали, не навязывали сувениров — в общем, «правила игры» соблюдались неукоснительно. В конце концов мы расстались, довольные друг другом, и каждая сторона сохранила убежденность в преимуществе своего образа жизни.

На следующее утро мы оставили Масаи-Мара. Доминик был на своем рабочем месте — за баранкой — но вид у него был неважный.

— Что-нибудь случилось? — спросил я.

— Болит, — пожаловался он, ткнув себя пальцем в грудь.

— Температура?

— У меня не бывает температуры...

В национальный парк Накуру мы въехали в середине дня, когда знойная дымка и поднятая ветром белая пыль уже затушевали зеркальную гладь озера Накуру — того самого озера, где проводят зиму тысячные стаи фламинго. Колонии этих птиц, занимавшие всю середину озера, казались издали розовым фантомом — отражением еще не начавшегося заката.

Пока мы размешались в номерах отеля «Львиный холм» и обедали, Доминик побывал у врача. На вечерний «выезд» он опоздал на целых полчаса — недопустимый для сафари-гида проступок — но мы, конечно, простили ему это. Врач сделал ему какой-то укол и дал таблеток. Доминик показал коробочку: что-то антималярийное — в Найроби этими таблетками завалены не только аптеки, но и полки супермаркетов. Повеселевший Доминик сел за руль. Дорога вела через лес: белесые стволы, раскидистые кроны, зеленоватая, напоминающая лиственничную, хвоя.

— Что это за деревья, Доминик?

— Дерево желтой лихорадки.

«Цвет, наверное, ассоциировался с болезнью, — подумал я. — Мало кому из первых белых поселенцев удалось ее избежать...»

Тяжелый тропический недуг, поражающий печень и почки, оставляет немного шансов на выживание. Однако безупречная вакцина (в Москве ее прививают на Неглинной, 14) позволяет забыть об этой страшной болезни по крайней мере лет на десять. В Африке желтая лихорадка оттеснена сегодня в самые слаборазвитые районы (кстати, в Кению без сертификата о прививке не въедешь!). К сожалению, о малярии этого не скажешь, против нее вакцины не существует. Зато есть масса препаратов, которые можно принимать для профилактики. Правда, далеко не все из них известны в России.

Вот и получается, что больше всего российские туристы боятся в Африке не зверей, а заразы и спасаются от нее неразбавленным джином. Говорят, помогает. Европейцы и американцы, которых в Кении бывает едва ли не миллион ежегодно, тревог за свое здоровье не испытывают. Оказывается, спокойствие достигается благодаря четырем (!) прививкам — от желтой лихорадки, тифа, холеры и гепатита — и ряду элементарных правил: не брать в рот сырой воды, не купаться в пресных водоемах, не валяться на морском песке без подстилки... Впрочем, джином они тоже брезгуют только уж очень его разбавляют...

Лесная дорога вывела нас к озеру. Перед ним, на роскошном травянистом лугу, в картинных позах лежали три красавца-льва. Бодрствующие львы — я уже научился это ценить, но Доминик почему-то не поехал к ним напрямик. Он выбрал колею, которая вела сложным, кружным путем, через заросли колючих акаций, оставлявших на стеклах «Ниссана» глубокие царапины. Когда до львов оставалось метров пятьдесят, дорога кончилась. Доминик остановился.

— Далековато, — сказал я.

Доминик сдвинул машину метра на два и снова встал.

— Слишком далеко, — повторил я раздраженно. — Это не съемка!

Доминик насупился и выключил мотор.

— Не могу. Нельзя съезжать с дороги. Таковы правила.

— Почему? — возмутился я. — В Масаи-Мара было можно!

— Накуру — не Масаи-Мара! Здесь звери, оставшиеся без родителей... Сиротский приют!

Что делать... Мы оставили львов-сирот наслаждаться тишиной наступавших сумерек и вновь углубились в лес. Доминик ехал медленно, озираясь по сторонам и переговариваясь с кем-то по рации. Неожиданно он остановился.

— Что там, Доминик?

— Чуи. Леопард.

— Где?!

— Я его пока не вижу...

Доминик вновь включил рацию, перебросился с кем-то парой коротких фраз, потом проехал еще метров десять.

— Он должен быть здесь!

Мы поражались уверенности Доминика, но еще больше — осведомленности таинственного «наводчика», который с точностью до дерева сообщал координаты леопарда по рации.

— Вот он!

Метрах в тридцати от дороги, на нижней ветке громадного дерева, свесив переднюю и заднюю лапы, лежал последний из «большой шестерки».

— Слишком темно и далеко. Ничего не выйдет, — разочарованно сказал я. — А другого леопарда, поближе к дороге, нет?

— Другого нет, — кротко ответил Доминик.

На следующий день мы дважды пересекли экватор. Первый раз — на краю Великой рифтовой долины, где нас атаковали продавцы гипсовых слоников, второй раз — у подножия горы Кения. Я смотрел на ледники высочайшей вершины страны, но думал о вершине, которую так и не увидел. «Килиманджаро... — вспоминал я Хемингуэя. — Почти у самой вершины западного пика лежит иссохший мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто объяснить не может».

— Красивый образ, — рассуждал я вслух. — Но почему он выбрал именно леопарда?

— Потому что скелет леопарда действительно нашли на вершине Килиминджаро, — сказал Доминик, — лет за десять до приезда Хемингуэя.

«Значит, он ничего не придумал, и с леопардом тоже...» — теперь я, кажется, начинал понимать, что имел в виду седой кениец тогда в самолете. Правила игры... Хемингуэй в полной мере испытал их на себе. В первый приезд заболел тяжелейшей формой дизентерии, во второй — спустя почти двадцать лет — едва не погиб в авиакатастрофе. Однако всю жизнь, до самого ее трагического конца, он стремился в Африку, желая еще и еще раз испытать свою судьбу... «Что понадобилось леопарду на такой высоте...»

В Шабе к Доминику снова вернулось хорошее настроение: жаркая и сухая атмосфера полупустыни быстро поправила его здоровье. Мы вновь колесили по национальному парку, встречая прежних персонажей — слонов, буйволов, львов — только уже в новом обрамлении: среди скал, зонтичных акаций и термитников.

Однажды Доминик остановил свой «Ниссан» и показал на придорожный куст. За переплетением веток я увидел крохотного зверька: два уха, два глаза, на четырех тоненьких ножках.

— Дик-дик, — сказал Доминик. — Самая маленькая антилопа.

Мы медленно поехали дальше. Неожиданно Доминик нарушил молчание.

— В прошлом году я видел, как бабуин поймал дик-дика, — сказал он. — Это был еще совсем маленький детеныш, и его мать бегала вокруг и звала... Бабуин разорвал ему живот, переломал все косточки — бедный дик-дик так кричал... но еще больше кричала мать... В моем автобусе сидели тогда туристки: они плакали и просили меня хоть что-нибудь сделать... Но я не мог...