Александр Лобанцев - Косово 99

Дело в том, что находясь в армии любая, красивая и некрасивая, женщина находиться в окружении мужчин. Поскольку мужчин в российской армии много, а женщин мало, то любая женщина автоматически становится объектом самого пристального внимания только лишь потому что она женщина. Проходя мимо строя солдат (в ВДВ это как правило молодые спортивные парни) женщина акцентирует на себе все мысли лишённых женской ласки мужчин. Все взгляды устремлены на неё, всё внимание принадлежит ей и она об этом знает, она это чувствует. Любая вменяемая женщина конечно же понимает что мысли парней далеки он романтических стереотипов (что абсолютно естественно), но не это главное. Главное другое. Главное что в этот момент она ЗВЕЗДА, она КОРОЛЕВА. Причём она является королевой не для каких то полупидоров и уродов, а для здоровых крепких молодых парней. И самое главное что её королевский статус определён именно тем, что она ЖЕНЩИНА.

Мужчина может быть «одиноким волком», для него это естественно - женщине наоборот, внимание со стороны мужчин необходимо для нормального психофизического состояния. Для женщины жизненноважно чтобы к ней приставали, за ней ухаживали, на неё обращали внимание. Внимание со стороны мужчин это показатель того, что женщина нормальна, что у неё всё в порядке. Внимание со стороны мужчин это естественный природный показатель здоровья женщины и женщины это инстинктивно чувствуют. Отсутствие внимания угнетает и травмирует женщину, оно убивает её женственность. В армии проблемы отсутствия внимания у женщин просто нет, причём её нет даже у некрасивых женщин. Эмоциональный уровень этого внимания на порядок выше чем в обычной, гражданской, жизни.

Однажды вместе с продуктами на наш пост N2 прибыл вышеупомянутый герой-любовник. Он ехал в недрах продуктовой машины к своей сербской подруге. Он ехал в Приштину, а поскольку продуктовая машина должна была объехать все посты то он оказался у нас. Пока одни выгружали продукты, а другие выискивали земляков и сослуживцев мы успели перекинуться парой слов. Как сейчас помню, мысли парнишки были далеки от нашего разговора - он думал о чём-то своём, возможно ему не терпелось поскорее попасть к своей подруге. Какими помыслами он руководствовался отправляясь в это опасное путешествие точно не знаю - он не говорил, а я не спрашивал. Девочки наверное скажут что его вела любовь, мальчики скажут «куда хуй, туда и ноги». Наверное и то и другое верно, но лично я думаю что его вело желание приключений.

Находящаяся возле нас часть ВПП использовалась как временная стоянка российских самолётов. Приземлившись и выгрузив своих пассажиров самолёты выруливали в самую дальнюю часть аэродрома где и стояли некоторое время. После непродолжительного отдыха самолёты отправлялись в обратный путь. Находясь на «парковке» самолёты ни кем не охранялись. Их было хорошо видно со всех сторон, но тем не менее их ни разу не обстреливали, хотя это можно было сделать без большого труда. Все самолёты выгружали своих пассажиров в районе аэропорта. Все кроме одного. Один самолёт разгружался вдалеке от аэропорта и вблизи от нас. С нашего поста было хорошо видно что из самолёта выходят многочисленные пассажиры. Пассажиры были вооружены нетипично для простых десантников и это привлекло наше внимание. Подойдя поближе и присмотревшись к высадившимся из самолёта бойцам я сделал вывод, что в Косово прибыло какое-то разведывательное подразделение - уж больно много было у них приборов наблюдения, снайперского и бесшумного оружия, пулемётов. Для отдельной разведывательной роты из состава воздушно-десантной дивизии бойцов было слишком много, следовательно это был какой-то батальон специального назначения.

Подойдя к бойцам я бесхитростно спросил «чьи вы хлопцы будете?». В ответ, надувшись как индюки, эти воины ответили мне какую-то ерунду - они изображали скрытность. Я успокоил их сказав чтобы они особо не напрягались поскольку война здесь уже кончилась без них и они могут излишне не беспокоиться. В смысле скрытности у них было всё в порядке - местность на которой они высаживались прекрасно просматривалась со всех сторон. А со всех сторон мы были окружены албанцами и нашими «коллегами» из НАТО. Не сложно догадаться что познаниями о том какое оружие для линейных подразделений ВДВ является типичным, а какое нетипичным обладал не только я.

В один из дней наш удалённый пост посетили представители вновь прибывшего начальства. Генерала Попова с ними не было, но был кто-то другой, приблизительно сопоставимый с ним по статусу. Так же было несколько старших офицеров среди которых я узнал одного из своих хороших знакомых из штаба ВДВ. Когда начальники разошлись по территории поста я подошёл к знакомому мне полковнику. «Здравия желаю товарищ полковник!» - гаркнул я. «О! И ты здесь!» - весело ответил мне офицер. «Молодец, молодец. Правильно тебя в ВДВ перевели!» - искренне радуясь продолжил он. Расспросив меня о службе и случившихся за последнее время происшествиях и получив на свои вопросы стандартные ответы типа «всё нормально, товарищ полковник» офицер пожал мне руку и мы попрощались. Представители нового командования вскоре убыли восвояси - кроме поля смотреть на нашем посту было нечего. Когда они скрылись из виду я, вспоминая полковника, подумал о том как же тесен наш мир (уместно вспомнить командира моей роты которого я случайно встретил в московском метро). Теснота мира прямо таки обязывает любого мудрого человека никогда не обижать добрых людей и никогда не прощать злых. Прощать злых это даже хуже (и опаснее) чем обижать добрых.

Наконец прибыла замена и для нашего БТРа, а следовательно и для нас с Толстым. На смену БТРу пришла БМД «ивановцев» ранее прибывшая в Косово из России транзитом через Грецию. Мы тепло попрощались с парнями (за эти дни мы привыкли друг к другу) и двинулись в сторону аэропорта. Мы уже знали что наша служба здесь закончилась и через пару дней мы уедем обратно в Боснию. Чуть позже выяснилось что водители на некоторое время задержаться, то ли для передачи техники, то ли ещё для чего-то. Наша бронетехника пока что должна была остаться в крае. Двигатель БТРа ровно урчал у меня за спиной - я знал что слышу его в последний раз и от этого мне было грустно. БТР был для нас не просто боевой машиной - он был нашим домом и частью нашей жизни. Со своим БТРом мне предстояло расстаться навсегда. Конечно потом у меня было ещё несколько машин, и в Чечне, и в Боснии, но они мне не запомнились так, как запомнился мне мой первый БТР с номером 341. Всё «первое» как правило запоминается наиболее ярко.

Мы подъехали к зданию аэродрома, а затем проследовали на импровизированную стоянку БТРов. Поставив машину рядом с другими стоящими там БТРами мы стали вытаскивать свои пожитки. Выгрузив свои пожитки из БТРа я почувствовал себя черепахой вытряхнутой из панциря. Насколько я помню, на стоянке тогда были ещё не все приехавшие из Боснии БТРы. Другие машины либо находились по-прежнему на постах, либо стояли на какой-то другой стоянке. Стоянка охранялась часовым из числа прибывших из Боснии военнослужащих, попросту говоря «боснийцев», то есть нас.