Яков Киселев - Чекисты рассказывают. Книга 7-я

Ох как надо бы эту встречу сорвать, но нельзя. Ведь если что-то помешает в этот раз, то он затаится и всплывет где-то снова, в другой, может быть, менее контролируемой ситуации.

Сосед Васильевского по больничной палате Пабло Диегос, веселый смуглый толстяк, страдающий гастритом, сносно говорил по-английски. К СССР он проявил самый жгучий интерес и каждое утро начинал свои рассуждения о нашей стране примерно так:

— Я как представитель среднего сословия страшно обескуражен! Почему в Советском Союзе пенсия по старости выплачивается только крупному руководству или партийным деятелям? Выходит, живи я в СССР, я был бы вынужден в старости умереть с голоду?

Диегос был также убежден в том, что по улицам русских городов по ночам бродят медведи, нападают на людей и бороться с этим бедствием крайне трудно, потому как в городах отсутствует электрическое освещение.

На таком уровне было трудно полемизировать, и Васильевский спрашивал:

— Пабло, вы что, всерьез в это верите? Нельзя же так примитивно рассуждать о стране, которая первой отправила в космос своего гражданина.

— Как же я стану иначе мыслить, если с детства читаю подобные вещи в наших газетах. Не могу же я не верить своей пропаганде.

И снова смеялся. Веселый человек Пабло Диегос.

Здоровье у Александра быстро шло на поправку. Через два дня врач сказал, что его подозрения насчет аппендицита не оправдались. Он объяснил, что боли носят аллергический характер и вызваны тем, что он, видимо, съел что-то такое, чего его желудок не принимает.

Александр подтвердил, что действительно перед болезнью съел несколько рыбных блюд из латиноамериканской кухни.

Врач обрадовался:

— Национальную кухню не каждый местный воспринимает, а тут такая резкая перемена! Вот вам и результат! Но вам, молодой человек, очень повезло, если дело так пойдет, через пару дней выпишем, благодарите свой крепкий желудок!

Срок в два дня Александра вполне устраивал. «Академик Волгарев» придет в порт через пять дней. Оставшееся время уйдет на подготовку к мероприятиям по контролю за возможной встречей Панкова с американскими разведчиками.

— А как насчет платы за лечение, я ведь абсолютно некредитоспособен? — Васильевский смущенно улыбнулся.

— Вам, русским, хорошо, вас где угодно вылечат и без гроша в кармане, — причмокнул языком врач. — Мы направим счет в советское консульство, оно все оплатит.

Когда врач ушел, Пабло Диегос хлопнул себя по толстому животу, хмыкнул и вполне серьезно сказал:

— Я, пожалуй, пересмотрю свои отношения с нашей пропагандой.

Два дня после выписки из больницы Васильевский провел в маленьком, невзрачном, но уютном отеле с несерьезным названием «Буратино». Как и полагается иностранному туристу, он все свободное время бродил по городу, покупал сувениры и снимал кинокамерой все, что представляло интерес для жителя другой страны.

Он хорошо поработал за это время. Главное, что Александр сделал, это определил все возможные места очередной встречи американских разведчиков с Панковым. По его мнению, это должно было произойти в районе, прилегающем к порту, причем в немноголюдном, хорошо просматриваемом месте. Таких мест Васильевский нашел три: парк, утыканный маленькими скамейками, небольшая площадь на задворках крупного магазина, бульвар Святого Мигеля, тихий, всегда пустой, поросший густыми круглыми деревьями. Вариант конспиративной квартиры, скорее всего, исключался — он только для проверенных агентов.

Александр около этих мест выбрал точки, с которых удобнее всего было снимать кинокамерой, опробовал объектив дальнего действия.

Еще он установил, что за ним нет наблюдения. Это его обрадовало, хотя он и понимал, что и будь за ним хвост, это вряд ли должно означать, что его поведение контролируют цереушники — сил у них на это не хватит. Наблюдение могла осуществлять только местная служба безопасности — все же он советский турист, свободно разгуливающий по городу, — но она у ЦРУ не пользуется таким доверием, чтобы обеспечивать их вербовочные акции: отношения между этими странами весьма натянуты.

Чтобы не показываться лишний раз на территории порта — американцы тоже наверняка готовятся, — Васильевский узнал точное время прихода судна в порт по телефону. Это не должно было вызвать ни у кого подозрений: он ждет судно, на котором собирается возвращаться домой.

Александр узнал Панкова сразу, как только тот появился в воротах порта, хотя ни разу до этого с ним не встречался, лицо видел только на фотографиях. Вон он идет с двумя мужчинами, наверное, коллегами, улыбающийся, резко жестикулирующий. На левой щеке черная, видимая издалека бородавка. Внезапно он останавливается, так внезапно, что его спутники не сразу реагируют и «проскакивают» на несколько шагов вперед, оглядывается и быстро идет к киоску на другую сторону улицы. Там покупает газету, мельком проглядывает ее, потом сворачивает трубкой, берет газету в левую руку и догоняет товарищей. Что-то им говорит, и все смеются.

«Наверно, сказал, что, приехав в страну, надо узнать последние сплетни, — предположил Васильевский. — И все же газета в качестве пароля второй раз подряд — это не совсем осторожно. Белоу мог бы придумать что-нибудь другое». Интересно, кто же придет сегодня на встречу с Панковым? То, что Белоу не будет, это уже известно: Александру позвонил в гостиницу Сажинов и наряду с прочим сообщил, что сегодня не сможет прийти в гости, так как у него много работы. Это означает, что Кларк на фирме. Васильевский так и предполагал: на вторую встречу с Панковым его не пошлют: это неразумно с точки зрения конспирации.

Дойдя до улицы Конкистадоров, все трое свернули за угол и зашли в частный магазин, торгующий всем, что может заинтересовать иностранцев.

«Самое удобное место для отрыва», — подумал Александр.

Спустя минуты четыре дверь магазина открылась, оттуда быстро вышел Панков, перешел улицу и почти побежал в сторону, противоположную от порта. Метрах в ста пятидесяти навстречу ему поднялись со скамейки двое мужчин в светлых пиджаках, с полминуты постояли вместе с Панковым и втроем направились в сторону парка.

«Ну что, посмотрим, как работают сотрудники ЦРУ», — мелькнула мысль. Сразу стало спокойнее, возбуждение, вызванное долгой неопределенностью, спало. Осталась только сосредоточенность и уверенность: не зря приехал!

Александр шел на большом удалении от встретившихся и внимательно изучал подходы. Нет, контрнаблюдения не было: ни спереди, ни сзади, ни в редких машинах, стоящих у обочин, никого подозрительного. Да, американские разведчики слишком вольготно чувствуют себя; видно, в этой стране у них еще не случалось серьезных провалов.