Юрий Мухин - Главная антироссийская подлость

Так и эти придурки‑геббельсовцы. В кругу таких же придурков они и мудрые генералы, и выдающиеся академики – умнейшие люди страны. Но вот им поручили конкретное задание – сфальсифицировать уголовное дело № 159 – и что получилось? «По делам их узнаете их». Ну кого еще, кроме идиотов, мы можем узнать в этих академиках и генералах по Катынскому делу?

Я понимаю, что многим читателям этой книги не нравится ни то, что я написал, ни то, как я это написал, ни выводы. И у них на языке вертится вопрос: «А ты, умник, сам бы смог сфальсифицировать это дело?» Увы, оно изначально дохлое из‑за торопливости немцев. Им бы по уму надо было сэкономить боеприпасы и расстрелять поляков нашими трофейными наганами, руки им связать пеньковой бечевой, которой вокруг было полно. А им лень было искать, они воспользовались тем, что начальник тыла им доставил. В конце концов, они в 1943 г. могли бы не в Катынь трупы свозить, а наоборот – из Катыни в какое‑либо глухое место, а там в могилы сыпануть побольше гильз от патронов к нагану. Но им, по большому счету, это и не надо было: поляки поверят – и достаточно. И теперь, исходя из того, что немцы сделали, что бы ни делать сегодня, а все равно идеально не получится. Но… Но при тех возможностях, которые начали иметь геббельсовцы в СССР с приходом Горбачева и, особенно, после 1991 г., расследование геббельсовской фальшивки можно было чрезвычайно затруднить.

Вспомните, геббельсовцы имеют тысячи подлинных документов о том, что поляков судило Особое совещание при НКВД. Да, оно не имело права приговаривать к расстрелу. Когда геббельсовцы наконец это выяснили, то запаниковали и стали стряпать совершенно непотребные фальшивки про идиотскую «тройку». Не надо было паниковать. В 1940 г. Особое совещание права расстрела не имело, но ведь в 1941 г. оно его все же получило! И нужно было идти именно в этом направлении, т. е. сфабриковать (не так, разумеется, глупо) решение Политбюро от 5 марта 1940 г. о предоставлении Особому совещанию права расстрела пока только иностранцев, которых, напомню, в сталинском СССР мало праздновали. Такая фальшивка органически объединила бы весь ранее найденный массив документов и была бы логично связана с последовавшими событиями: в 1940 г. Особое совещание получило право расстрела иностранцев, а в 1941 г. – всех остальных. Учитывая, что все архивы у геббельсовцев, такую версию было бы очень трудно опровергнуть. Эта версия об Особом совещании просто кричит о себе, но не нашлось никого, кто бы подбросил в безмозглые головы фирмы «Пихоя & К°» хотя бы ложку ума. Хотя бы чайную…

И, наконец, хотел бы сказать еще вот о чем. В польской «Газете выборовой» печаталось несколько обширных статей о моем «Катынском детективе». В одной из них Марек Тарчинский, видный геббельсовец Польши, соболезнует мне: «Мухин, видимо, не является серьезным исследователем. Его база очень узка. Сомневаюсь, что он знаком с библиографией Катыни, использует только книги, напечатанные на русском языке. Их всего лишь 3–4». И того меньше – должен сказать я. Когда я писал «Катынский детектив», то по Катыни имел только «Катынскую драму», «Военные архивы России» и не более десятка статей из газет и журналов. В данной книге я расширил свою «базу»: по Катыни рассмотрел почти все документы. И что, ляхи, вам это сильно помогло?

С 8 по 13 октября 2009 года в Басманном суде Москвы проходило первое в России заседание по защите чести и достоинства Сталина. Иск подал внук Сталина Евгений Яковлевич Джугашвили (сын погибшего на фронте старшего сына Сталина Якова), инициативу представлять истца в суде взял на себя Л. Н. Жура, а я из‑за болезни смог присоединиться к делу только на этой стадии начала его слушания. На этой же стадии представителем истца стал и С. Е. Стрыгин. Иск был подан к «Новой газете» за публикацию статьи А. Ю. Яблокова «Виновным назначен Берия». Ранее третьими лицами к ответчикам присоединился «Мемориал». В итоге команда ответчиков под руководством адвоката Г. Резника состоит из 8 человек мемориальцев, представителей «Новой» и их адвокатов.

Содержание статьи Яблокова:

«Истинное отношение властных элит к сталинизму проявили решения по «Катынскому делу»

В начале 90‑х я длительное время работал в отделе по реабилитации жертв политических репрессий Главной военной прокуратуры (ГВП). Пересмотр дел репрессированных хоть и осуществлялся в индивидуальном порядке, но во многом был процессом формальным, поскольку на деле прокуроры были заняты лишь оформлением политической воли руководства страны реабилитировать определенные группы репрессированных. По каждому такому делу по существовавшей методике необходимо было запрашивать ФСБ о том, есть ли тот или иной следователь, прокуpop, оперативник или судья в списке лиц, повинных в репрессиях граждан.

Кто установил этот список и почему справки из него имели доказательственное значение, зачем нужно было делать эти запросы, если дела и связанные с ними факты пересматривались прокурорами заново, почему нельзя было опубликовать эти списки или хотя бы передать их в распоряжение ГВП, чтобы не тратить время на запросы по каждому делу, – на эти вопросы ответа не было. Все, что связано с ФСБ, рассматривалось как политическая воля (решение), не подлежащая обсуждению.

Этот список был закрытым не только для оглашения, но и для дополнения, то есть установленные прокурорами факты незаконных методов ведения следствия, пыток, издевательств и других репрессий на конкретный состав виновных в репрессиях уже не влияли.

Исключения из этого правила случались лишь по инициативе все тех же контролирующих органов. Так, руководитель особой группы НКВД СССР Павел Судоплатов, занимавшийся на основании решений Политбюро ВКП(б) тайным уничтожением неугодных лиц, был репрессирован по известному делу против Берии и его подручных и длительное время провел в местах лишения свободы. В советский период, во времена фактического партийно‑чекистского двоевластия, попытки Судоплатова добиться реабилитации потерпели фиаско. Однако уже в 90‑е годы то, что он, даже находясь многие годы в наших застенках, не сдал соучастников по кровавому ремеслу и уничтожил большинство документов о проведенных операциях, было по достоинству оценено новой властью. Судоплатов был не только реабилитирован, но и возвеличен как гений российской разведки и образец преданности чекистским идеалам.

Сталин и чекисты повязаны большой кровью, тягчайшими преступлениями, прежде всего против собственного народа.

А о конкретном механизме сталинского террора мне удалось узнать в ходе расследования «Катынского дела».