Сергей Ковалев - Арктические тени Третьего рейха

Сразу же стало ясно, кто был этот парашютист! Однозначно — не погибший советский офицер! Вряд ли он был агентом-маршрутником или агентом-фланером — поблизости не было железных дорог. Скорее всего, это был немецкий агент стационарного наблюдения. Единственное, что в определенной мере дает нам подсказку, так это дата командировочного предписания. Дело в том, что еще летом 1943 года в недрах РСХА возник план тайной операции под кодовым наименованием «Ульм», которая предусматривала высадку большой группы «бранденбуржцев» на Урале. Ее основной целью было проведение диверсий на крупных советских оборонных заводах, и в первую очередь в Магнитогорске, Челябинске и Свердловске. Дополнительной задачей была организация «повстанческих» групп из дезертиров и уголовников в обширном районе, замкнутом в треугольнике Воркута — Амдерма — Норильск. Группу предполагалось регулярно снабжать по воздуху оружием, деньгами и продовольствием. Кстати, специалисты, внимательно осмотревшие обрывки документов, подтвердили высокое качество их изготовления по фактуре обложки, плотности бумаги, штампам и печатям И только блестящие скрепки в книжках показали на их далеко не советское изготовление. Похоже, погибший парашютист был диверсантом одной из «ульмских» групп. Почему одной? Да потому, что благодаря послевоенному открытию некоторых материалов из архивов ФСБ РФ нам известна судьба другой «ульмской» группы.

18 февраля 1944 года ее десантировали с борта четырехмоторного «юнкерса» над Уральскими горами. Но из-за ошибки штурмана самолета вместо района Челябинска все 6 диверсантов были сброшены на парашютах над глухой тайгой в районе Соликамска. При высадке один диверсант повис на дереве, получив при этом тяжелые травмы, — замерз. Трое других, безуспешно искавшие контейнеры с продовольствием, окончательно изголодавшиеся и сильно обмороженные, — застрелились. И только двое, случайно наткнувшись на охотничью избушку и отыскав несколько контейнеров, 4 месяца прожили в тайге, а затем вышли к ближайшему железнодорожному разъезду и сдались. Они-то и рассказали, что на борту самолета было несколько диверсионных групп.

Итак, неудача «Страны чудес» подхлестнула создание в советском Заполярье секретных баз, в том числе для метеорологической или ледовой разведки, а также для аэродромного обслуживания. Эта активность и наводит на мысль, что десантники-«бранденбуржцы» также могли высаживаться с подлодок на арктические острова и побережье Сибири. Тем более что первая группа германских полярников («бранденбуржцы» или нет — неизвестно. — Авт.) была высажена в 1942 году на острова архипелага Норденшельда Правда, результаты и длительность ее работы остались неизвестными.

На следующий (1943) год в безлюдные и отдаленные арктические районы стали уже массою высаживаться специально подготовленные, предположительно метеорологические экспедиции, которые работали на местах до начала таяния льдов. Отдельные экспедиции прибывали на базы, специально подготовленные военно-строительным ведомством Тодта, но большинство высаживалось непосредственно на необорудованное побережье. Что они делали здесь, а также в удаленных стойбищах? Неизвестно! И даже сегодня это остается тайной советского Заполярья.

Завершая эту главу, хотелось бы отметить и признать, что пресловутый «Урановый» или иной проекты Третьего рейха могли оставить заметный след не только в Филиппинском море, под чешским Пльзенем или в горах Нижней Силезии, но и в советской Арктике, и даже на Чукотке. Ниже об этом еще будет рассказано дополнительно.

Пока же можно уверенно сказать, что окончательный вывод «легенды союзников» относительно серьезного отставания нацистов от союзников в гонке за обладание ядерным оружием стала в лучшем случае не соответствующей действительности, а в худшем — сознательной ложью. Что вернее — покажут история и время. Ведь они всегда были непредвзятыми судьями, которые через десять лет, или через столетие, или через иной срок, но обязательно находили следы даже простого присутствия самых засекреченных проектов и людей. Даже — в арктических пустынях. Они же могут бросить арктическую «тень» на многочисленные смерти обергруппенфюрера СС Ганса Каммлера, исчезновение из осажденного Берлина обергруппенфюрера СА и СС Мартина Бормана, а также подозрительную гибель генерала Джорджа Паттона, первым увидевшего результаты работы «черной империи СС» Каммлера.

Для лучшего понимания событий военной поры, о которых будет рассказано, посмотрим на состояние районов Северного морского пути к началу Великой Отечественной войны. При этом приходится констатировать, что Севморпуть до начала Великой Отечественной войны никогда не рассматривался советским военным руководством как вероятный театр военных действий.

Основой для подобного заблуждения служили взгляды военных теоретиков, сформированные в XIX столетии и первой четверти XX столетия, когда считалось, что арктические моря и берега из-за своей географической недоступности не имеют военного значения. Все военное значение Севморпути ограничивалось только возможностями его использования для межтеатровой переброски кораблей РККФ по контролируемой только СССР морской трассе. Для этого в начале 1941 года в Главном Морском штабе РККФ началось формирование специального Северного (Полярного) отдела, на который возлагалась разработка вопросов оперативного использования арктических морей на участке от новоземельских проливов до Берингова пролива, а также организация и руководство проводкой кораблей флота от портов их специального оборудования до портов назначения. Однако война в эти планы внесла существенные корректуры, и вскоре после 22 июня 1941 года, по сути, так и не начав работу, Северный отдел ГМШ РККФ прекратил свое существование. Часть стоявших перед ним задач была перераспределена между управлениями и отделами Главного Морского штаба, а часть — возложена на штабы Северного и Тихоокеанского флотов.

Самый ближний к Архангельску морской порт Диксон начали строить лишь в 1938 году. Ему предстояло стать бункеровочной базой и портом-убежищем для ледоколов и транспортов. До начала боев в Арктике здесь был сооружен дом для радиостанции и построен 60-метровый угольный причал у острова Конус, где был создан небольшой запас угля. Но советские суда в этот порт не сильно стремились: на Диксоне не было возможности получить пресную воду. И чтобы пополнить ее запас, нашим транспортам, идущим по Севморпути, приходилось заходить в устье реки Енисей, то есть более чем за 120 миль от Диксона.