Жан-Поль Креспель - Повседневная жизнь Монпарнаса в Великую эпоху. 1903-1930 гг.

Старик- отец продолжал трудиться у верстака и ухаживать за семейным огородом, а тем временем его сын в своей мастерской вдыхал жизнь в глину или мрамор. По вечерам вся семья собиралась в столовой под керосиновой лампой и засиживалась допоздна, часто в компании художников из соседних мастерских. А ведь все это происходило незадолго до 1914 года! Расположенные немного дальше кварталы Плезанс и Вожирар в период «великого нашествия» художников стали артистическими «спальными» районами Монпарнаса, здесь располагались плантации шампиньонов, огороды с луком-пореем, салатом и редисом, а главное -фруктовые сады. Садоводы из поколения в поколение жили на проспекте Мен, бульваре Распай - ближе к площади Данфер-Рошро, на улицах Сайте, Даро и проспекте Шатийон. Раскиданные то здесь, то там небольшие группки приземистых домиков, лепившихся один к другому, с возвышавшимся над ними каким-нибудь одним строением, напоминали деревеньки. В них можно было найти себе скромное занятие, обеспечивающее про житье при постоянной бережливости. Очень немногие искали работу в других местах, для основной массы поездка в центр представлялась целой экспедицией. Париж казался иным миром. Бесспорно, изоляции пригородных территорий способствовало то, что транспортных средств было очень мало и они были тихоходны. Муниципальные власти редко вспоминали об этой окраине. Еще долго по Монпарнасу разъезжали конные омнибусы. В 1910 году местный транспорт состоял из следующих разнообразных средств передвижения: трамваев на паровом двигателе, трамваев на электричестве, конных омнибусов, поездов-омнибусов и, наконец, последнего достижения прогресса - самоходных автобусов. В 1911 году Андре Сальмон, только что переехавший на улицу Жозеф-Бара вместе с Ален-Фурнье, частенько пользовался конным омнибусом, ходившим по маршруту парк Монсури - Пале-Рояль.

Провинциальный характер района особенно ярко проявлялся в обилии монастырей и других религиозных заведений, обосновавшихся здесь в течение веков. Один их перечень составляет восемь полных страниц «Обзора истории XIV округа». В середине XIX века они занимали всю площадь вокруг обсерватории и улицы Нотр-Дам-де-Шам. На одной этой улице располагались общины назаретянок, сестер милосердия, общины Кер-де-Мари и Нотр-Дам-де-Сион, монахи-бенедиктинцы… Восточная миссия находилась на улице Буасоннад. На проспекте Данфер-Рошро бывшее владение Шатобриана занимала клиника Марии-Терезы, организованная мадам де Шатобриан для пожилых священников, а также - отделение для незрячих монахинь. На этом же проспекте стоял монастырь Бон-Пастер, а неподалеку - госпиталь Сен-Венсан-де-Поль и монастырь Посещения… Все заведения существуют здесь и в наше время, иногда, правда, под другими названиями.

В начале века монастыри по-прежнему занимали обширные территории. Огромные сады, окружавшие их постройки, весной и летом источали свежесть и восхитительные ароматы. Здесь, вдали от городского шума, царили доброта и покой. И душа обретала мир и утешение.

Религиозные общины оказывали сильное влияние на занятия людей и на экономическую жизнь района в целом. Монахини из Нотр-Дам-де-Сион снискали особое уважение в глазах коммерсантов: торговцы мясом, фруктами или хлебом кичились своими осторожными и придирчивыми клиентками. Обслуживать их означало нечто сравнимое с выполнением поручения, возложенного двором Ее Величества английской королевы. В монастырь отправляли лучший товар и по умеренным ценам. Более того, монахиням не приходилось утруждать себя хождением за покупками - каждое утро к ним приходили осведомиться об их потребностях.

Даже отдаленный «Бон-Марше» своим процветанием во многом обязан этим консервативным покупательницам, безразличным к модам и новшествам, но очень требовательным к качеству товара. К сожалению, со временем однообразие вкусов монахинь повредило репутации магазина, постепенно потерявшего свою былую привлекательность.

Небольшая деталь: как и везде, монастыри способствовали появлению таких «губительных» для мелких грешников мест, как пирожковые и кондитерские. Будто случайно, одна из лучших кондитерских Парижа находилась в начале улицы Нотр-Дам-де-Шам - в двух шагах от обители назаретянок.

Еще одну важную сторону жизни района составляли учебные заведения. Если в те ясные довоенные дни еще не существовало лицея на улице Хейгенс, то коллеж «Станислав» издавна занимал дом 22 по улице Нотр-Дам-де-Шам, а на другом ее конце находилась Эльзасская школа, вызывавшая некоторое подозрение у консерваторов, несмотря на свое название. Воспитанник «Станислава» Роже Уайльд вспоминал, как однажды ему довелось прислуживать на мессе вместе с сыном учебного надзирателя, и звали его Шарль де Голль… Должно быть, дело происходило в 1904 году, когда де Голль получил степень бакалавра. Ему исполнилось тогда четырнадцать лет.

Эльзасская школа имела еще один выход на улицу д'Асса. Почти напротив находилась клиника Тарнье, тоже значительное явление монпарнасской истории, тут рожали бесчисленные подружки художников. Именно здесь появилось на свет двое детей Модильяни: непризнанный им сын Джеральд, родившийся в результате недолгого знакомства со студенткой Симоной Тиру, или «Канадкой», как ее называли во всех кафе Вавена, и дочь Жанна - плод его отчаянной любви к миниатюрной Жанне Эбютерн, легендарному «Кокосовому орешку», последовавшей в мир иной вскоре после него. Нельзя также не включить в эту панораму довоенного Монпарнаса старое южное кладбище - огромный прямоугольник между улицами Фруадво, Щелчер и бульварами Эдгара Кине и Распай, где все было связано с печальными обрядами: там находилось бюро похоронных услуг, работали цветочники, садоводы, обязанные содержать могилы в порядке, мраморщики, бальзамировщики и… бистро, специализировавшиеся на поминальных банкетах, куда родственники и друзья приходили, чтобы слегка развеять грусть, после прощания с близким человеком. Дух этих заведений мало способствовал скорби и печали, так что некоторые поминки проходили не в пример легкомысленно: ощущалась близость улицы де-ла-Гэте - «улицы Веселья»…

Кладбище не представляло особого интереса, как, например, Пер-Лашез или кладбище Монмартра, но, тем не менее, служило местом воскресных семейных прогулок. Сюда приходили посмотреть разве что на надгробие на могиле четырех сержантов Ла-Рошели возле Мулен-де-ла-Шарите. Пока Поль Леото жил на Монпарнасе, он постоянно посещал это грустное место; он любил возвращаться к могилам Мари Дорваль, Бодлера, на самом деле покоившегося не там, где значится его имя, а немного поодаль, возле своей матери и отчима, генерала Опика; трагической актрисы Агар, Катулла Мендеса, Франсуа Коппе, старого парижанина, милого и веселого, чье имя увековечено в названии кафе, что внизу бульвара Монпарнас.