Владимир Шигин - АПРК «Курск». 10 лет спустя

Понятно, что перед Витей Парамоненко после окончания школы вопрос, кем быть, особо не стоял. Он твердо хотел быть только военным моряком. Затем были Севастопольская школа техников и Северный флот. Вначале Витя попал на сторожевой корабль «Легкий». Тот самый «Легкий», который потом войдет в состав спасательного отряда, образованного для обеспечения работ на затонувшем «Курске». На подводный крейсер Виктор попал в феврале 1999 года. Как и отец, он был гидроакустиком. В последний свой приезд домой признался, что готовится к поступлению в училище радиоэлектроники на заочный факультет, так как тоже решил стать офицером.

Мама Вити Таисия Сергеевна говорила мне с нескрываемой горечью:

Я все понимаю, ведь столько лет рядом с флотом. Но почему нам сразу не сказали, что наших детей уже нет в живых? Это было бы страшно, больно, но этот удар мы бы пережили сразу. А то нас столько дней поддерживали иллюзиями. У меня все время перед глазами был мой Витя, в темном отсеке, задыхающийся от недостатка воздуха. Легко ли матерям такое выдержать?

Все надеялись на лучшее, — говорю я ей.

Умом я все понимаю, — соглашается она. — Но сердце понимать не хочет.

Что я мог сказать ей в ответ?

Таисию Сергеевну и Александра Викторовича сейчас волнует судьба жены их сына. Дело в том, что Витя привез любимую женщину в Видяево с Украины, но они так и не успели зарегистрировать свой брак — бывший муж не давал ей развода. К тому же все осложнялось и проблемами с соответствием законодательств Украины и России. А у них рос уже маленький Сережка, в котором Витя души не чаял. Уходя в море, он забрал с собой все документы, чтобы там заполнить все бумаги и поставить все печати. Теперь не осталось даже этих бумаг.

Таисия Сергеевна, не скрывая горечи, рассказывает мне о проблеме их семьи:

— Мы знаем, что Витя очень любил жену и сына. Мы сами предложили, чтобы не мы, а именно она получила все положенные пенсии и льготы. Нам ничего не надо, лишь бы им с Сережей было хорошо! Неужели из-за бюрократической казуистики будут ломаться человеческие судьбы?

Будем надеяться, что в конце концов все образуется. Ведь иначе не должно и быть, ведь иначе мы просто не сможем честно смотреть в глаза друг другу.

Из выпускной характеристики мичмана В. А. Парамоненко:

«Дисциплинированный и исполнительный военнослужащий. Учится на „хорошо“ и „отлично“. Развито чувство ответственности за порученное дело. По характеру спокоен, сдержан. На замечания реагирует правильно и делает необходимые выводы. Свою специальность освоил хорошо».

То, что мичман Парамоненко был прекрасным специалистом, мне в Видяеве говорили многие. В этом убедились и спасатели, когда установили, что гидроакустическая станция МГ-30, находившаяся в ведении Вити Парамоненко, даже после гибели корабля продолжает работать в автоматическом режиме, давая посылки, по которым спускаемые аппараты смогли быстро обнаружить затонувший атомоход. Свой долг перед Родиной и товарищами Витя Парамоненко исполнил до конца.

В каждом экипаже всегда есть человек, который является настоящей душой коллектива. На «Курске» таковым был кок-инструктор корабля старший мичман Анатолий Николаевич Беляев. Самый старший по возрасту в экипаже, он годился большинству офицеров, мичманов и матросов в отцы. А потому и звали его уважительно-почтительно — «дядя Толя».

Кого бы в Видяеве я ни расспрашивал о Беляеве, все в ответ сразу же начинали улыбаться:

— Ну, дядя Толя — это был душа человек, второго такого уже не будет! Прошел бессчетное количество боевых. Очень добрый и безотказный. Где какая гулянка — он с аккордеоном всегда там!

Из воспоминаний капитана 1-го ранга Сергея Ежова: «Толя Беляев был уникальный и удивительный человек. Вместе с Беляевым я проплавал несколько лет. Всегда у него все были сыты и еще излишки оставались. Всегда вся посуда получена, все, что надо, списано. Очень был заботливый человек. Молодых матросов как-то прислали вечером уже после ужина, он их без всяких напоминаний и указаний забрал, отвел на корабль, накормил, помыл в бане и спать уложил. К матросам и молодым офицерам относился с какой-то отцовской заботливостью. У самого ведь трое сыновей было! Толе было уже сорок шесть, но квартирой на Большой земле он так и не обзавелся, и Лячин помог ему продлить контракт, чтобы затем он мог получить квартиру в подшефном Курске. Готовил он — это что-то! Лучшего кока я не встречал за всю свою службу».

Старший мичман Беляев умел, казалось, все: играл на разных музыкальных инструментах, прекрасно готовил и вообще был мастером на все руки.

Один из офицеров 7-й дивизии рассказал мне об услышанном им однажды диалоге между командиром «Курска» и коком-инструктором.

Лячин: Толя, не слишком ли ты большие порции даешь?

Беляев: Даю, товарищ командир, все, что надо!

Листая личное дело старшего мичмана Беляева, я думал о том, что вся жизнь Анатолия Николаевича была постоянным поиск себя и своего призвания. Так обычно случается лишь у творчески одаренных личностей.

Родом из Рязанской области, Анатолий Беляев после восьмилетки поступает в областное культпросветучилище. Затем учеба в Институте культуры и работа в Рязанском методическом центре художественной самодеятельности. После срочной службы в армии он остается на сверхсрочную, становится мичманом. Поочередно служит начальником клуба береговой базы и старшиной команды трюмных на лодке, старшиной рулевых-сигнальщиков и техником группы автоматики, техником группы старта и, наконец, коком-инструктором.

Из служебной характеристики:

«Исключительно трудолюбие, честен и прямолинеен. По характеру вспыльчив, но быстро отходчив. Материальную часть освоил в совершенстве. Б коллективе пользуется особым авторитетом. Способен увлечь за собой товарищей. Умеет работать с подчиненным личным составом. Б сложной обстановке быстро ориентируется и не теряет работоспособности».

Начальник Управления воспитательной работы Северного флота контр-адмирал Дьяконов рассказывал мне, что Беляев всегда собирал вокруг себя увлеченных людей. Он руководил местным гарнизонным ансамблем и хором, вел всевозможные кружки и занимался с детьми.

— Он был не только сверходаренным человеком, но и человеком, который всегда старался отдать свой талант на благо людям, — говорит Александр Иванович Дьяконов.

Слушая рассказы о старшем мичмане Беляеве, я невольно поймал себя на мысли, что он точь-в-точь классический кок, столь часто обыгрываемый флотскими танцевальными ансамблями, кок, который и обед приготовит, и станцует, и споет, кок, вокруг которого крутится вся жизнь команды.

У старшего мичмана Беляева осталось два сына: Андрей и Дмитрий. Еще один, самый старший сын от первого брака, Кирилл, приехал в Видяево, чтобы отдать долг памяти отца. Я застал его стоящим на пороге Дома офицеров. Отворачиваясь от проходивших мимо людей, он плакал.