Мария Дубнова - В тени старой шелковицы

Киселев нагнал столько страху на Ольку за мои жалобы, что она на свидании умоляла меня не писать больше никаких жалоб. Между тем, я допустил большую ошибку, что сразу после суда (узнав о протесте) не написал жалобу на имя тт. Кагановича Л. М. и Хрущева Н. С. Ведь, по сути дела, решением Воронежского облсуда разгромлены все варианты обвинительного заключения, а ст. 111 – это результат того, что надо было как-то спасти «честь мундира». Вот это-то и надо было написать в моих жалобах в правительство.

Многого вы не знаете. Например, такой факт, о котором мне в частной беседе рассказал эксперт Нечаев. «Ваши жалобы произвели большой переполох в Москве». Особенно большой произвела моя жалоба от марта 1950 г. (ее я написал т. Л. М. Кагановичу 6/III-50 г., накануне выборов в Верховный Совет Союза с вопросом, почему я, имея колоссальные заслуги по паровозным заводам (что удостоверили Веллер и Андреев), из-за происков липецких деятелей лишен возможности выборов в Версовет Союза?). И было приказано Нечаеву бросить все работы и срочно выехать в Липецк. Сам председатель суда Лебедев мне заявил, что мои жалобы были очень убедительными, громили основательно обвинение и доказывали особо пристрастное ко мне отношение, но только он советовал мне немного изменить резкий и оскорбительный тон.

Прошлого не вернешь. Рекомендую вам не скрывать от меня ничего. Прошу приказать Мирре, чтобы она была понастойчивей, явилась бы к начальнику колонии и добилась свидания со мной. За меня совершенно не беспокойтесь, возможно, что меня на днях выписывают из санчасти, как хорошо поправившегося, на работу инструктора по шахматам.

Соломон

11 марта 1951 года

Твое письмо, Олечка, напоминает мне чеховский рассказ «Сирена», когда секретарь Жилин обращается к проголодавшимся судьям со словами: «А хорошо бы сейчас гусятину с утятиной». Так и ты: пишешь, что ты получила муку, делаешь пироги, но пока еще до меня дошел только один пирог 4 февраля, а теперь уже 11 марта. Так не сули мне журавля в небе, а дай лучше синицу в руки. С удовольствием еще раз отведаю твои вкусные пироги.

Деньги – 75 рублей – я еще до сих пор не получил. Но пока я в санчасти, я получаю удовлетворительное питание. Мои сестрички опять отличились – ни одной посылки. Больше к ним обращаться не намерен. Попроси Фиму и Сарру по возможности помочь мне эту пару месяцев, которые здесь пробуду. В долгу не останусь. Мирра принесла сегодня кислого молока, кусок колбасы и 20 рублей денег. Постараюсь видеть ее каждое воскресенье.

19 марта 1951 года

Вчера впервые за два почти года был в кино. Смотрели кинокартину «Встреча на Эльбе». Хорошая, замечательная картина. Обо мне не беспокойтесь. Большое спасибо и за присланный диуретин.

21 марта 1951 года

Напрасно ты думаешь, что я поступил нетактично по отношению к Мирре. Она приходила и приходит очень редко ко мне. Вот, например, она была у меня 11.03, а сегодня уже 21.03, а ее нет. В конце концов, мне не так важна крынка молока, как живой привет от вас. Вот почему в своем письме Мирре я писал резко: «Неужели, Мирра, ты назначена директором завода и не можешь ввиду перегруженности уделить мне 15 минут в неделю. Тем более что свидания мне разрешены (по воскресеньям), а ты находишься на расстоянии трех трамвайных остановок от меня». Вот и вся моя нетактичность. Я Миррочку дорогую никогда не забуду за ее внимательное ко мне отношение в течение полутора лет. Но, видимо, ей достаточно надоели поездки ко мне, и она решила показываться один раз в две недели.

Здравствуйте, мои дорогие Боренька и Микунчик!

Итак, прошло два тура шахматного матча на первенство мира между Ботвинником и Бронштейном. Я смотрел и очень внимательно изучал обе партии (по газете «Правда»). Игра как Ботвинника, так и Бронштейна очень сильная и продуманная. Они оба играют блестяще. Во всяком случае, они оба стремятся к победе. Напиши мне, Боренька, научился ли ты по записям в газете рассматривать партии, с кем ты рассматриваешь их и какие выводы ты сделал из их игры. Во всяком случае, совершенно не ясно, кто победит.

А ты, дорогой Микунчик, напиши мне, что ты читаешь. Попроси мамочку, чтобы она достала тебе что-нибудь из рассказов писателя Маршака Самуила Яковлевича. Он пишет очень красивые детские рассказы и песенки.

30 марта 1951 года

Очень доволен, что дома все в порядке. Особенно доволен и горжусь родным Боренькой, что он принес табель с одними пятерками. Честь и хвала ему – молодец!

Напрасно ты нападаешь на Микунчика. Поверь мне, что он тоже будет учиться на отлично. Ведь ему же только шесть лет.

Не забудь, моя дорогая Олечка, что дети нуждаются в материнской ласке и отцовской заботе. А ведь моя дорогая детвора уже целых почти два года не видит отцовской заботы. Так что же ты хочешь от дорогого, ненаглядного Микунчика, коли он с четырехлетнего возраста испытывает определенные страдания? Не нажимай на него, придет время, и он займется учебой.

Я играю часто в шахматы с одним больным студентом Володей. Из 12 партий я выиграл 10 и две сыграл вничью. На днях я буду читать лекцию-доклад на тему: «Шахматное творчество Ботвинника и Бронштейна».

Если будет возможность достать шиповник – витамин С – он необходим для укрепления десен. Вообще, я делаю капремонт своего организма. Хочу вернуться совершенно здоровым. Диуретин здесь получен из Воронежа, так что его не посылайте.

Здравствуй, дорогой Микунчик!

Горячо целую тебя, мой родной, и жду, когда ты уже напишешь папочке хоть несколько слов. Много заниматься не надо, но написать папе парочку слов к Первому мая все-таки надо. Я слышал, что ты – литератор, хорошо декламируешь стихи и песни распеваешь. Молодец! Так и надо. Пусть отныне песни и радость будут во всей нашей семье.

3 апреля 1951 года

Здравствуй, дорогой Боренька! Получил твое письмо от 26 марта. Хотя ты и хочешь, чтобы чемпионом мира по шахматам стал Бронштейн, я склонен предположить, что чемпионом мира останется Ботвинник. Бронштейн в своей игре допускает много ошибок, у Бронштейна не хватает выдержки, так что все шансы на стороне Ботвинника. Напиши мне, Боренька, поподробней, что ты видел в картине «Чапаев». Я когда-то читал книгу писателя Фурманова «Чапаев», а картину я уже забыл.

8 апреля 1951 года

Прошу написать мне, когда наступает праздник еврейской Пасхи, а также день моих именин по еврейскому календарю. Напишите, как вы готовитесь к предстоящему Первомайскому празднику.

10 апреля 1951 года

За мое здоровье совершенно не беспокойся. Я великолепно помню свое обязательство перед вами, мои дорогие, вернуться домой с новыми силами, бодрым и совершенно здоровым. Очень много читаю, много играю в шахматы, но время тянется недопустимо медленно. Очень доволен, что ты читаешь книги знаменитого еврейского писателя Шолом-Алейхема. Советую достать в московской библиотеке очень сильное его произведение «Кровавая шутка», а также «Похождения неудачника».