Евгений Додолев - «ВЗГЛЯД» - БИТЛЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. ОНИ ИГРАЛИ НА КРЕМЛЁВСКИХ НЕРВАХ

Вот такое интервью не было опубликовано «Независимой» в 1992 году. А в качестве PS предлагаю несколько пассажей из рукописи самого Мукусева:

«Есть жестокая закономерность в том, что «Взгляд» остался только в легендах, а «Поле чудес» процветает до сих пор. «Взгляд» всецело принадлежит романтическому времени, по сути явившемуся антисоветской революцией. Вспоминая «Взгляд», мы вспоминаем прелесть исторической неизвестности, предвкушение никому неведомого будущего и эйфорию больших надежд…

Никакого желания дать журналистам большую свободу не было. К слову, свой первый серьёзный выговор я получил за то, что включил в программу песню Макаревича «Поворот». Меня очень строго спрашивали, какой такой поворот имеется в виду… Комментарии по поводу бурных перемен в нашей стране тогда велись только из-за рубежа. Назревала необходимость в объяснении происходящего внутри страны. Молодёжной редакции ТВ и было поручено организовать эфир для пропаганды идей перестройки – в качестве альтернативы версиям западных «вражеских» радиостанций».

«К «Взгляду» коллектив молодёжной редакции пришёл, будучи внутренним братством. Ещё никто не видел очередные новые сюжеты, а наш диспетчер, Валентина Ивановна Мартынова, уже заказывала нам аппаратную № 6, где стоял станок для резки видеоматериалов. Она понимала, что после сдачи мы будем вырезать то, что не пропустило начальство. Мы были единственной программой, у которой всегда имелись материалы, которые приходилось вырезать. И мы понимали, что настаёт время людей, высказывания которых пока приходилось резать, хотя бы частично.

У всех четверых ведущих была престижная работа на Radio Moscow World Service. Они не знали, что такое цензура, потому что сами не создавали сюжеты. И для них перестроечные проблемы не имели того значения, какое они имели для нас. Они уже были перестроены и неплохо устроены. И не понимали, что именно надо так уж сильно менять в стране. А мы, кто реально делал сюжеты для «Взгляда», попытались совместить нашу боль за страну и за тогдашнюю рядовую молодёжь с ведущими, которые от такой молодёжи оставались довольно далеки. Они никуда не ездили по стране. Они ездили только за рубеж. И поэтому часто тональность их подачи сюжетов, сделанных другими, не совпадала с сутью самого материала… Нет, они были талантливыми ребятами. Но это не убирало противоречия между их жизненными позициями и российской реальностью».

«Нам тогда почти никто ничего в открытую не запрещал. После передачи – да. Нас могли вызвать на Старую площадь, довести чуть ли не до инфаркта, там это умели делать. Но до выхода в эфир из готовой передачи просто вырезались сюжеты, а мы их вставляли в следующую. В итоге выходило практически всё. Раиса Максимовна рассказывала мне, как смотрел «Взгляд» Горбачёв. Он ненавидел меня, у него кровью наливалось лицо, он швырялся тапочками в телевизор. Горбачёв мог одним звонком запретить нас, но не делал этого. Почему? Потому что понимал, что для реализации огромных задач по реформированию страны нужно сильное телевидение, сильные СМИ».

«В течение многих лет работая в молодёжной редакции бывшего ЦТ и трёх лет – депутатом Верховного Совета, я имел возможность получать огромное количество информации не только от своих газетных и телевизионных коллег, но и из источников практически во всех властных структурах. Кроме того, так уж случилось, что всё это время я занимался конкретным жанром журналистики – расследованием, в том числе во многих «горячих точках», и не только на территории бывшего СССР. Считаю, что это позволяет мне выстроить собственную версию убийства Влада. Но я так далёк от того, чтобы считать это истиной в последней инстанции… Скажу больше – я буду счастлив, если узнаю, что правда об убийстве Влада ничего общего не имеет с тем, что думал об этом я…

К концу четвёртого года существования «Взгляда» ребята, в том числе и Влад, начали зарабатывать на программе деньги. Появились заказные сюжеты, рубрики, даже фирмы, которые от имени «Взгляда» что-то продавали и покупали. Но это было только начало. В 90-м году «Взгляд» закрыли, а я был вынужден уйти с Центрального телевидения. Но при этом я оставался депутатом Верховного Совета Российской Федерации. И в конце 92-го года Комитет по СМИ попросил меня как телевизионного профессионала, прошедшего путь от младшего редактора до главного выпускающего программ, сделать экспертную оценку документов КРУ Минфина по проверке «Останкино». Там было зафиксировано то, что с точки зрения Минфина являлось нарушением.

Самое страшное: в этих документах я обнаружил несколько страниц, посвящённых деятельности ТО «Эксперимент» (бывшей молодёжной редакции ЦТ). И это был приговор. Возьмём, для примера, программу «Поле чудес» и условные деньги. Фактически передача стоила пусть тысячу рублей. Коммерческая организация «ВИD» заключала договор с государственной организацией «Эксперимент» о производстве «Поля чудес» не на тысячу рублей, а на сто тысяч. Мало того, на эту тысячу рублей снималась не одна, а четыре передачи: государственные средства разворовывались в фантастических масштабах. По тому Уголовному кодексу при необходимых доказательствах наказание могло бы быть очень суровым, вплоть до высшей меры.

Но ещё более жуткие вещи я узнал в «Останкино» от своих бывших коллег. Оказывается, полный финансовый беспредел творился прежде всего в получении рекламных денег. Одна минута в прайм-тайм стоила тогда примерно 40 000 долларов. Но чтобы вставить эту рекламу в конкретное «Поле чудес», рекламодателю нужно было заплатить ещё столько же производителю в карман. То есть существовал своеобразный конкурс рекламы. По мнению работников «Эксперимента», доходы от этой «замечательной» коммерческой деятельности составляли около 200 000 долларов за одну передачу…

В то время мне был предложен пост гендиректора «Останкино». Моим условием было: немедленная передача всех этих документов в Генпрокуратуру. Этого не произошло, я отказался от «Останкино», а документы якобы сгорели в Белом доме в октябре 93-го.

Как человек, которого Влад сам как бы выбрал себе учителем, я могу сказать, что Листьев не состоялся как журналист. Может быть, и к лучшему. Потому что журналистов много, и есть даже институты, в которых их обучают. А для шоуменов, ведущих телепрограмм у нас нет учебных программ, этот талант либо есть в человеке, либо нет. Влад был шоуменом от Бога. Я говорю об этом не ради добрых слов – убийцы совершенно точно рассчитали реакцию общества и нас, журналистов, на убийство Влада – глубокий шок. Если бы в течение первых сорока дней какой-нибудь чиновник правоохранительных органов или властных структур только бы заикнулся, что убили не журналиста Листьева, а Листьева-коммерсанта, думаю, своего кресла он лишился бы немедленно.