Эдуард Мхом - Босс (Boss). Жгут!

Продовольственные талоны в житнице страны. Не очень-то правильно.

Как вы хотите с ним разобраться? Он незаменим?

Ты вырос в мире, где самостоятельность и зарабатывание на жизнь были двумя сторонами одной монеты. И 40 лет назад ты был уже из редкой породы. Сейчас – из умирающей.

Я обещаю говорить тебе правду, чтобы ты мог оценивать реально шансы своей жизни самостоятельно.

– Как Том?

– Он способен выдержать бурю.

– Но сейчас сам климат изменился.

Мальчишка – просто чертова комета. То, что нужно штату!

Перемены снаружи и преемственность внутри?

Мы будем встречаться в полевом музее. И уж там, не сомневаюсь, вы составите египетским царицам серьезную конкуренцию.

– Нам пора.

– Мы же работаем.

– Нет, мы одеваемся.

– Не кури в машине.

– Чувак, да что хуйня с тобой творится! Кем ты пытаешься казаться?

– Он покупает полторашку пива и минет на День святого Валентина. Называет это свиданием, а потом говорит мне как подкатывать.

Нельзя быть сразу двумя людьми с ней. А то возненавидишь ее больше, чем любил.

– Предупреждаю: я тот, кто я есть. И делаю то, что делаю.

– Ты о чем вообще?

– Не знаю.

Что, тебе ключи от машины отдать как чаевые?

Трусливые редакторы, пьющие журналисты. Похоже никто из нас сейчас не избежал чикагских стереотипов.

– Почему бы тебе не поехать и освещать события в деревню?

– А почему бы мне не написать статью о тебе и твоих хитровыебанных делишках?

Ты не победишь систему, если истратишь всю энергию на свою к ней ненависть.

Журналист Ройко! Думаешь, он столько лет был шипом в заднице мэра Дэйли потому что плюнул и ушел из газеты? Нет! Он сидел тихо, пока лучшие возможности не возникали. И тогда он кусал посильнее и побольнее. А ты давай, продолжай пить!

– Расслабься, мы ничего плохого не делаем.

– А что мы делаем?

Что будет, если ты продуешь женщине, у которой я выигрывал трижды?

Ты исчезнешь из памяти людей как еще один фотогеничный неудачник, который откусил больше, чем смог проглотить.

Я тоже был в твоей шкуре. И посмотри, куда меня это привело.

Вся машина округа Кук будет занята стиранием твоего будущего, каким бы оно ни было.

Очень жаль будет наблюдать, как кто-то твоего калибра исчезает до того, как ему исполнилось 40.

Выпьем до дна, пока твоя команда не начала гадать о том, куда ты делся.

Заставляет задуматься, чего здесь выброшено больше – еды или капиталов, потраченных на то, чтобы Кейн был доволен.

Вот что мне покоя не дает. Он всегда держал слово. Оно могло тебе не нравиться, но хотя бы можно было положиться на то, что он его сдержит.

Ничто кроме вымерших царств не даст нам посмотреть на окружающие события под новым углом.

Этот тираннозавр подтвердит – никто не вечен на Земле.

Все, о чем нас просят юные сердца – это жить дольше. И лучше.

– Мистер Зейджек, очень рада!

– И вполовину не так, как я.

– Что ты сделал с этими фермерами?

– Попытался вернуть сердце в сердце страны.

– В Спрингфилде таких приемов не бывает.

– Тогда одному из нас придется что-то с этим сделать.

Поколение «Чо». – «Чо я буду пиарится? Притворюсь, будто не слышала».

Знаешь, в чем главная современная проблема? После того, как Интернет и кабельные каналы превратили каждого клона со словесным поносом в анонимный источник? Никогда не знаешь, то ли это наводка всей жизни, то ли чистой воды наживка на дурака.

– Он заезжает ко мне вечером. Поужинать.

– Так я и поняла.

В одном его нельзя упрекнуть. В отсутствии решимости и твердости.

– Ты хочешь, чтобы мы встали во главе атаки?

– Нет, мы просто примкнем к надвигающейся волне.

Боль играет с тобой в игру. До тех пор, пока у тебя не кончается то, что помогает с ней бороться.

Шестой этаж должен быть очищен от прессы. Хочу хотя бы тут дышать свободно.

Надо решить вопрос с телеканалами. Они не могут говорить об одном и том же целый день.

Нужно раздуть пламя, а потом контролировать костер.

До выходных у нас три дня – три круга. И в каждом надо разыграть что-то свое.

Разве это не полное, безответственное, никем не проверенное броское ковбойское говенное мочилово?

Я уже такое видел. Прежде, чем станет лучше – будет хуже.

– Как дети?

– Теперь все вокруг внуков.

– Никто из моих людей не имеет отношения к недавней накладке в О’Хара.

– Накладке?

– Скандалу… Утечке?

Секретут приносил мне кекс. Это что-то ужасное, безбелковое. Хрен поймешь.

Я не люблю полумер. Если кто-то идет на меня войной, я предпочел бы получить удар в полную силу.

Как ты думаешь, что у нас сейчас здесь происходит? Подкину тебе несколько слов: «уютно», «удобно», «взаимопонимание».

Называй меня старомодным, но мне нравится, что в городе есть серьезная газета. Но там, где она есть, все решаю я.

Вот что вам надо знать. У этого парня на вас зуб и тенденция смотреть на вещи в очень дальней перспективе.

И долго мы так будем сидеть? Если вы хотели потратить мое время, вы могли бы сделать это по телефону.

– Мне нужно знать, откуда взялся этот документ. Я человек, которого хорошо иметь в должниках.

– Долги опозоренного мэра не кажутся мне ценным приобретением.

– Что происходит?

– Все в новостях.

Я не знаю, доктор, какой груз вы носите на своих плечах. Но если вы хотели сбросить его – сейчас самое время.

Здесь как будто наступает ад. Воду пить нельзя, в школах – ядовитый газ. И я счастлив, что могу побыть дома в безопасности.

Люди всегда запоминают то, что они видели сердцем, а не головой.

– Приложи правильные усилия, и в 9 случаев из 10 результат разобьет вам сердце.

– А у всей истории появится человеческое лицо.

Нам нужно продержаться до конца недели. В понедельник после выходных все всё забудут.