Френсис Бейли - Защита никогда не успокаивается

Вторая составляющая — растягивающаяся трубка из гофрированной резины, которая закрепляется вокруг груди. Другая резиновая трубка соединяет ее со вторым самописцем. На вдохе грудь расширяется, перо идет вверх, на выдохе — вниз. После завершения теста можно проверить ритмичность дыхания испытуемого. Изменения, совпадающие с психологически возбуждающими вопросами, будут с большой долей вероятности указывать на ложь.

Третья составная часть — гальвано-тест, или ГКР — гальваническая кожная реакция, состоит из очень чувствительного гальванометра, способного регистрировать самый слабый электрический ток. На коже укрепляются два электрода и аппарат измеряет величину сопротивления кожи току, проходящему между электродами. Все это тоже фиксируется самописцем, перо которого движется поперек ленты и отмечает изменения электропроводимости. Существуют различные теории о том, почему этот тест существенен для установления истины, но, думаю, не ошибусь, сказав, что точно этого никто не знает. Самая распространенная точка зрения предполагает, что ложь усиливает выделение пота, который, в свою очередь, влияет на электропроводимость кожи.

Как бы то ни было, гальванометр обладает несомненными достоинствами, особенно когда речь идет об определенном типе людей. Многие специалисты считают, что если человек отчетливо реагирует на гальвано-тест, два других компонента можно не использовать. С другой стороны, есть люди, которые могут говорить явную ложь без сколько-нибудь значительной гальванореакции.

В целом описанное выше устройство довольно надежно. Критический фактор при проведении полиграф-теста — сам экзаменатор. В США уровень экзаменаторов на полиграфе колеблется от экспертов, которые практически никогда не ошибаются, до любителей-дилетантов, которых надо сажать в тюрьму или в сумасшедший дом за то, что они изображают из себя экспертов. Каких-либо официальных норм по подготовке и обучению таких специалистов не существует, и всего лишь в 15 или 16 штатах эксперты получают удостоверения. Соответственно, в тех штатах, где деятельность этих специалистов никак не регламентируется, любой может купить себе полиграф и открыть собственную контору. Именно поэтому адвокатам и полиции следует выбирать полиграф-экзаменаторов так же тщательно, как большинство из нас выбирают врачей и финансовых агентов. Первоклассный полиграф-экзаменатор должен обладать интеллектом, умением вести допрос, а также иметь достаточные познания в психологии и физиологии.

Прежде всего — вопросы. Правильно подобранные вопросы должны задаваться определенным образом и ставиться так, чтобы на них можно было ответить либо «да», либо «нет». И прежде чем включить машину, вопросы следует подготовить в письменном виде. Испытуемый по крайней мере должен знать, на какие темы будут задаваться вопросы. Во-первых, неожиданный вопрос может вызвать реакцию, даже если ответ правдив. Во-вторых, уже одно то, что испытуемый ожидает вопрос, заставит его эмоционально подготовиться и сильнее прореагировать на этот вопрос, когда он будет задан. Поскольку манжет, при помощи которого проверяют давление, прижимает артерию, продолжительность теста не должна превышать 7 минут. Испытуемый сидит спиной к экзаменатору и полиграфу, чтобы его не отвлекало движение самописцев. После каждого вопроса на движущейся ленте делается отметка в том месте, где он был задан. Вторая отметка показывает, ответил испытуемый «да» или «нет». И, наконец, экзаменатор должен правильно расшифровать полученный график. Термин «детектор лжи» неверен; правильнее будет сказать «подтверждатель истины». По существу, единственная функция полиграфа — отделить тех, кто полностью сказал правду, от тех, кто этого не сделал. Пройти полиграф-тест может любой человек. Для этого нужно лишь одно — говорить всю правду. Можно ведь сказать правду в буквальном смысле слова и при этом фактически солгать.

Ну, например, Джона, подозреваемого в убийстве Мэри, спрашивают: «Вы убили Мэри?» Джон не убивал, но знает, кто это сделал. Или у него было тайное желание прикончить ее. В любом случае его реакция может оказаться очень схожей с такой, как если бы убийцей был он. И он не сможет снять с себя подозрения до тех пор, пока не расскажет экзаменатору все как есть.

Хотя гражданские суды считают полиграф угрозой для существования системы присяжных, тем не менее он широко используется правоохранительными органами, в военных и промышленных сферах. Кое-где человек, успешно выдержавший проверку на полиграфе, автоматически исключается из числа подозреваемых. В этом есть свой смысл, поскольку в таком случае отпадает необходимость в обвинительном заключении и суде — испытании, от которого не каждому удается оправиться, даже если он был оправдан. Если этого человека суд и счел невиновным, в глазах публики его просто-напросто сумел «вытащить» опытный адвокат. Это тот недостаток нашей судебной системы, который можно исправить при умелом использовании полиграфа. Может быть, сказал я Джону Тобину, дело Эджерли сможет в этом помочь.

Джону Тобину исполнилось 72. Это был усталый, больной человек, и судебный процесс добавил ему новых морщин на лице. Мне было 27, и я рвался в бой. Мы проговорили о полиграфе несколько часов. Потом Джон внимательно посмотрел на меня.

— Ли, — сказал он, — вы не хотели бы принять участие в процессе, провести перекрестный допрос этого парня, Лоулора? Я думаю, во всем Массачусетсе не найдется второго адвоката, имеющего представление о полиграфе. Мне кажется, вы могли бы помочь нам.

Основания для колебаний у меня были. Участвуя в деле Пейджа, я всеми силами старался доказать надежность полиграфа. Теперь Тобин просил меня доказать сомнительность результатов полиграф-теста. Но дать мне шанс принять участие в «деле о безголовом трупе» было все равно, что предложить кусочек луны. Я сказал «да».

Когда я ушел от Тобина и вернулся домой (через дорогу от моей Бостонской конторы), уже наступил вечер. С полиграфом я был знаком лучше, чем большинство адвокатов, но все мои исследования проводились с «позитивной» точки зрения; мне никогда не доводилось подвергать сомнению тест или экзаменатора. Нужно было снова браться за книги, а у меня на все оставалась одна ночь.

Студенческая привычка готовиться к экзамену в последний день сослужила мне в этот раз добрую службу. Друзья тоже не подвели. Я позвонил Дэну Блумфилду (тогда он был старшим следователем у меня в агентстве) и Филу Хэллорану, своему бывшему однокурснику. Мы сидели у меня дома, пили кофе и читали книги о полиграфе. Потом Дэн и Фил коротко излагали мне то, что прочитали они. Когда мы закончили, третий кофейник был пуст, а за окном уже светало. Пора было отправляться в суд.