Борис Елисов - Люди долга и отваги. Книга первая

В 1941 году, как и многих его товарищей, Шурпенко не призвали в Красную Армию. Это потом, позже из московской милиции уйдут в действующую армию более десяти тысяч человек — большая часть личного состава, а пока, как им сказали, что они очень нужны столице, которая скоро стала прифронтовым городом. И милиции вместе с зенитчиками, летчиками, бойцами местной противовоздушной обороны поручалось укрыть москвичей от налетов вражеской авиации. А главное — обеспечить в городе революционный порядок.

И когда, разорвав тишину летней ночи, загрохотали зенитки, отражая вражеские самолеты, милиционеры находились на постах, отводили людей в бомбоубежища, укрывали транспорт, охраняли склады и магазины, поднимались на крыши бороться с зажигательными бомбами, пожарами…

По сигналу воздушной тревоги Шурпенко с замполитом отделения Николаевым выскочили на улицу и побежали к зданию, над которым стояло жирное облако черной пыли и дыма от разорвавшейся бомбы. Сотрудники спешили на помощь попавшим в беду.

Наступал рассвет, и в свете дня разрушения особенно казались страшными, тягостными. Отбиваясь от фашистских самолетов, батареи не прекращали стрельбы. Судя по ее усилению, не трудно было предположить, что к городу прорвалась новая волна бомбардировщиков. Разрывы зенитных снарядов высоко в небе оставляли темные облачка, нащупывая воздушных бандитов. Один из них успел сбросить бомбу, и она, пока еще невидимая в высоте, с душераздирающим воем неслась к земле. Николаев услышал ее первым и дернул Шурпенко за рукав, потащил его под арку кирпичного дома. До укрытия оставалось совсем мало, когда громыхнул близкий взрыв. Взрывная волна сорвала с Николаева фуражку, ее забросило на дерево. На ветвях липы она качалась темным пятном. Шурпенко досталось от взрыва еще больше: его швырнуло на стену дома головой. Когда Шурпенко пришел в себя, из разбитого рта показалась кровь. Увидев склоненного над собой замполита, кривясь от боли, проговорил:

— Кажется, здорово мне попало…

— Может, в больницу?

— Побаливает, но идемте, — заторопился Шурпенко. — Нас ждут там люди.

Николаев помог подняться. Они опять пошли вместе, тяжело ступая по тротуару к разрушенному зданию.

Зенитки перестали стрелять. По соседней улице прозвенели колокола пожарных машин. Мимо них к школе проехала санитарная машина, там, наверное, пострадали дети. Заговорили громкоговорители, голосисто извещая об отбое.

— Граждане! — доносилось с площади. — Массированный налет фашистской авиации на Москву отражен. Опасность миновала! Опасность миновала! — повторил репродуктор и умолк.

— Отбили, — обрадовался Шурпенко. Зенитчики отразили налет, милиционеры вместе с бойцами МПВО спасают людей. Разве этого мало, чтобы почувствовать себя солдатом.

Когда они подошли к спасателям, толпившимся у завала, у Шурпенко еще побаливала голова, саднило руку. Однако на повторное предложение идти в больницу он наотрез отказался.

— Как там, живы? — спросил Шурпенко у пожилой женщины в комбинезоне и показал на разрушенное фашистами здание.

— Раз зовут, значит, живы.

Николаев распорядился, чтобы Шурпенко вызвал подразделение МПВО и подмогу из отделения, а сам расставил людей для расчистки завала. Почувствовав твердую руку, спасатели заработали уверенней. Шурпенко откуда-то пригнал к завалу автокран. Сутки он вместе со всеми разбирал завал. Сейчас это была тоже его служба. Бескорыстная служба людям. Спасателей и милиционеров, которые пришли на подмогу, Николаеву торопить не приходилось. Их подгоняли стоны, и голоса пострадавших, доносившиеся из заваленного подвала, приспособленного под убежище.

Спасатели вовремя дали воздух в засыпанное убежище, а потом сумели пробраться к выходу. Дмитрий одним из первых вошел во внутрь, вывел женщину, вынес ребенка… Помог поднести раненых к санитарной машине.

Только на другой день Шурпенко вернулся домой. Жена, привыкшая видеть мужа аккуратно одетым, увидела осунувшееся, усталое лицо мужа, гимнастерку в кирпичной пыли, не удержалась, всплеснула руками:

— Где так угораздило?..

Но, встретившись с отрешенным взглядом Дмитрия, замолчала. Поняв, что сказала лишнее, подскочила, усадила на стул, забегала. Помогла стащить сапоги, принесла теплой воды умыться.

— Есть будешь?

— Спать хочу, Варя…

С началом вражеских налетов у милиционеров появились новые заботы. По соседству с постом Шурпенко назначили объект, который совместно с комсомольцами он должен был прикрывать от зажигательных бомб.

Однажды ночью фашисты совершили очередной налет. Шурпенко, как только прозвучал сигнал воздушной тревоги, собрал группу местной противовоздушной обороны и повел на крышу универмага. С первого же захода немецкий бомбардировщик сбросил серию зажигательных бомб. Ударяясь с грохотом о железную плоскую крышу, одни зажигалки пробили кровлю и упали на чердак, другие переламывались от удара. При этом заключенная в них масса растекалась по крыше.

Молодые помощники Шурпенко притихли, не зная что делать. Эта упавшая с неба горящая металлическая штуковина с термической начинкой пугала. От зажигательной бомбы несло жаром, как от печки. Шурпенко на виду у всех первым подбежал к зажигалке, железными щипцами ухватил ее за блестящий стабилизатор и сбросил бомбу на землю.

— Чего же вы ждете?! Сбрасывайте, тушите! — крикнул он. — Да не бойтесь…

Люди поверили ему, кинулись к опасным факелам. Бомбы, оказавшиеся на чердаке, бросали в заранее приготовленные бочки с песком, с водой, сбрасывали через слуховое окно вниз. Начался было пожар, но его быстро ликвидировали сами, без пожарных. Верно, при этом Шурпенко получил ожоги, но универмаг отстояли.

Потом были еще налеты. В один из них, борясь с зажигалками, Дмитрий ликвидировал тридцать четыре бомбы.

Нарком внутренних дел, награждая милиционера Шурпенко именными часами, в приказе назвал его поведение подвигом. Чуть позже Указом Президиума Верховного Совета СССР Дмитрия Шурпенко одного из первых в московской милиции, как солдата на фронте, наградили боевой медалью «За отвагу».

Медаль ему в Кремле вручил Михаил Иванович Калинин. Он по-отечески поздравил Дмитрия с наградой.

В тот же день сотрудников, награжденных орденами и медалями, пригласили в редакцию газеты московской милиции «На боевом посту», чтобы записать для читателей рассказы отважных.

Ликвидация последствий воздушных налетов, борьба с зажигалками были только частью огромной работы, которую проводили сотрудники. С первых дней войны московская милиция поддерживала в городе высокий общественный порядок, вела борьбу с тайными пособниками врага — агентами, диверсантами. Как и в мирные дни, милиционеры были на передовой линии борьбы за советскую законность и общественный порядок.