Борис Елисов - Люди долга и отваги. Книга первая

Закрылись двери автобуса. Водитель объявил следующую остановку…

Коваленко взглянул на того, кто вошел последним. Им был элегантный молодой человек. В руке дипломат. Модный вельветовый костюм. И большие дымчатые очки, которые явно мешают разглядеть его черты лица, а главное — есть или нет шрама над правой бровью. А у Доценко есть. Но вот он подходит к билетной кассе, бросает гривенник, отрывает билеты. Да, два билета… Значит, их двое… И еще на руке Коваленко отчетливо видит наколку — буква «В»… О ней говорил Григорий Тимофеевич.

Если это Доцент, то где Циркач? Коваленко уже дал знать Саше, тот Лиде, а сам лихорадочно ищет глазами главного. Его не видно. «А что если Доцент едет один. Просто так, домой, к товарищу или еще куда-нибудь, — пронеслось в голове старшего сержанта. — В этом случае наша радость преждевременна…» Молодой человек в вельветовом костюме прошел к середине салона. Остановился. Чуть впереди мужчины в черном кожаном пиджаке и синем берете. У того рост средний, шатен, а вот лица не видно. Коваленко начинает соображать: как будто через заднюю дверь тот, что в кожаном пиджаке, сейчас не входил. До этой остановки ни одного в коже не было… Следовательно, он вошел через переднюю площадку… Может быть, это и есть Циркач? Но как узнать? Не станешь же заходить вперед и рассматривать человека…

Следуя команде старшего, Саша Волобуев прошел вперед и остановился рядом с Доцентом, а точнее — по его левую руку. Лида оставалась на месте, сзади Коваленко. Тот же продолжал стоять в проходе, наблюдая за вельветовым и кожаным пиджаками. И за женщиной — яркой блондинкой, стоящей рядом с ними. Что у нее в руках — не видно. Так проехали одну остановку, другую… На третьей вошла шумная компания молодых людей — человек семь-восемь… В вагоне стало совсем тесно. А тут еще водитель резко затормозил перед светофором… Все качнулись вперед, потом назад…

Коваленко смотрит, не отрывая глаз… Вот едва заметно дрогнуло правое плечо того, кто в кожаном пиджаке. Приподнялось его плечо и застыло…

Коваленко, сделав энергичное движение корпусом, продвинулся вперед, но целлофановая сумка мешала разглядеть манипуляции, проделываемые Циркачом. Но что он уже побывал в кармане или сумочке стоявшей рядом блондинки, у Коваленко сомнений не было.

Когда кожаное плечо стало опускаться, а Доцент, несколько выпрямившись, едва сделал полшага вперед, Коваленко громко и решительно бросил:

— Держите воров!

Услышав команду, Александр Волобуев, в одно мгновение обернувшись, схватил за руки Доцента. Коваленко уже держал Циркача. Кстати, когда тот обернулся и возмущенно произнес:

— Безобразие! Как вы смеете!? — инспектор его сразу узнал.

— Я — из уголовного розыска. Прошу следовать вперед, — приказал Коваленко и стал продвигаться вперед, а до его ушей доносилось:

— Не имеете права. Я студент… Как вы могли подумать, — кричал Доцент, поглядывая по сторонам и желая найти сочувствующих… И они, кажется, уже нашлись.

— А может быть, и в самом деле студент? — послышался чей-то хриплый мужской голос.

Не молчали и другие.

— А кто украл? У кого?

— Позвать милицию!..

Не обращая внимания на возгласы, Лида подошла к той самой женщине, у которой, по предположению Коваленко, похитили деньги. Она стояла спокойно, не ведая, что весь сыр-бор разгорелся из-за нее.

— Гражданка, посмотрите, все ли у вас цело? — обратилась Лида, но, увидев недоумевающее лицо, добавила. — Проверьте в карманах, сумочку…

И только после этих слов женщина, поняв суть происшедшего, стала дрожащими руками открывать свою сумочку, а когда открыла, то тут же бросилась на Циркача:

— Отдай мои облигации! Украл! Отдай!

— Какие облигации и на какую сумму? — спросил Коваленко, стараясь своим телом преградить путь рукам потерпевшей, которыми она так хотела вцепиться в Циркача.

— На две с половиной тысячи. Трехпроцентный заем. Только сейчас взяла в сберкассе…

В это время автобус подошел к остановке. Водитель открыл переднюю дверь. Волобуев вывел Доцента, Коваленко — Циркача, а Лида вышла с потерпевшей и двумя свидетелями. Здесь, на остановке, в окружении толпы любопытных, Волобуев ощупал карманы Доцента. В правом лежала пачка облигаций трехпроцентного займа… Увидев их, потерпевшая вновь бросилась, но теперь уже на Доцента…

Понимая, что автобусная остановка — явно неподходящее место для обысков, осмотров и составления протоколов, Коваленко лихорадочно думал: как лучше поступить. Но в это самое время бог весть откуда появился инспектор ГАИ и, сразу догадавшись, в чем дело, предложил свои услуги — рядом стоял «рафик».

Через десять минут старший сержант Коваленко докладывал дежурному городского управления о задержании карманных воров.

А еще через пять приступил к исполнению своих обязанностей следователь…

Республиканский слет отличников милиции. Лучшие из лучших часовые правопорядка Белоруссии собрались в Минске. На груди у многих сияют ордена и медали — признание заслуг перед Родиной. И когда докладчик сказал, что старший инспектор уголовного розыска, кавалер ордена Красной Звезды майор А. М. Чумаков недавно задержал еще одного опасного преступника, зал взорвался аплодисментами. Присутствующие приветствовали своего соратника, друга за отвагу, верность делу, которому они служат…

Сознание постепенно возвращалось к нему. Словно сквозь туман виделись ему белые стены комнаты, белая кровать с белой простыней и низко-низко над ним такое родное лицо. Оно по своей белизне могло соперничать с окружающей больничной обстановкой. И только глаза светились добротой и сердечностью. А еще были в них тревога и печаль. Как же это все случилось, любимый? Как же ты, такой сильный, смелый, опытный не уберегся от беды?..

Под утро ему позвонили прямо домой. Дежурный по Калинковичскому линейному пункту милиции доложил, что неизвестный преступник на железнодорожном переезде ограбил женщину.

— Высылайте дежурную машину. Скоро буду, — приглушенно сказал он в трубку. Жена еще спала и не хотелось будить ее. Спать легла далеко за полночь, ждала его со службы. Только разве от нее что утаишь? Не успел одеться, как послышался встревоженный голос.

— Что там снова случилось, Алексей?

— Не волнуйся. Сверху позвонили. Ты спи, — он старался успокоить ее.

— Сверху ночью не звонят. Ночью все спят. И когда это кончится? — тяжело вздохнула она. — Четырнадцать лет живем, как на вокзале. То провожаю, то встречаю… Поезда хоть по расписанию ходят, а ты…