Тихон Астафьев - Гильзы в золе: Глазами следователя

— Мы из милиции. Просим одеться.

Дрынкин стал неторопливо одеваться. Натянул брюки, солдатскую гимнастерку, подпоясался ремнем.

— Минутку! Вытащите, пожалуйста, вот из этого кармана письмо. Насколько нам известно, от Скогорева Михаила. — Выдержка покинула Дрынкина. Непослушными пальцами он расстегнул нагрудный карман гимнастерки и подал свернутый вчетверо листок. Мосолов достал из своего пиджака найденный у лесных посадок конверт и сунул в него письмо.

— Вот теперь в комплекте. Вам придется пройти с нами. — Дрынкин послушно повернулся к двери, сделал шаг и вдруг, оттолкнув Мосолова, прыгнул назад, в сторону окна. Но его ждала неудача. Стоявший справа участковый, низенький крепыш из отслуживших пограничников, молниеносно подставил ему ногу, и Дрынкин во всю свою длину растянулся на полу. На него навалились.

— Во дворе бельевой шнур, — проговорил, тяжело дыша, Малютин. — Отрежьте его. Мы свяжем ему руки.

Через десять минут все было кончено. Задержанного увезли.

Мосолов и Малютин остались производить обыск, который, как вначале казалось, никаких результатов не обещал. Трехчасовое заглядывание в каждую щель подходило к концу, однако того, что искали, обнаружено не было. Вышли во двор. Дверь сарая была обита несколько непривычным для глаза способом: тесьма не перекрещивалась с угла на угол, а проходила по краям обивки. Мосолов пощупал старое байковое одеяло, прибитое к двери.

— Иди-ка сюда. Здесь вроде не вата и не войлок. Там в ящике плоскогубцы… Подожди, не надо. Одеяло и так ползет.

Понятые — старуха и квартирант — разинули рты от удивления. Да и Мосолов с Малютиным не ожидали увидеть что-либо интересное. Они отрывали обивку больше для очистки совести. И тем сильнее было их удивление, когда из-под байкового одеяла показалась новенькая голубая ткань.

— Во-от, Марфа Ивановна, фокус, — заметил квартирант, глядя, как Мосолов один за другим вытащил из-под обшивки четыре отреза бостона. — Напрасно вы сатин на юбку покупали…

Обыск затянулся. Теперь каждая вещь, каждая трещина, каждая неплотно прибитая доска заставляли думать о тайнике. В одиннадцать следователь и оперуполномоченный сидели во дворе на поваленной бочке, усталые, словно после тяжелой физической работы.

— Осмотрю карнизы, а ты пощупай за наличниками — и хватит, — проговорил Мосолов. Он поплелся за лестницей, стоявшей у стены сарая. Малютин грузно влез на подоконник. Окно было невысокое, и верхние наличники можно было осмотреть без помощи лестницы. Держась одной рукой за оконную коробку, подполковник другой шарил над окном. Вдруг он почувствовал под пальцами тряпку. В ней было завернуто что-то твердое. Оперуполномоченный оттянул наличник, поддел сверток сбоку и вытащил его. Борис Васильевич стоял с лестницей, не отрывая глаз от свертка и не догадываясь взять его из рук Малютина. Тому неудобно было прыгать вниз, стоя спиной в сторону двора. Когда Малютин наконец оказался на земле, сверток положили на подоконник и развернули. На тряпице, отливая вороненой поверхностью, лежал пистолет иностранной марки «беретта», стоявший на предохранителе.

Малютин концом карандаша нажал на кнопку магазина. Из полой ручки вылезла полная обойма. Упаковка пистолета и обоймы потребовала немало времени. Важно было сохранить пальцевые отпечатки, которые, могли быть на гладких поверхностях пистолета и обоймы.

Наутро Малютин увез в город на экспертизу все вещественные доказательства: пистолет, обойму, бутылки со следами отпечатков пальцев, изъятые в продмаге, гильзы, найденные в золе, а также пули, извлеченные из трупов. Перед криминалистической экспертизой поставили вопросы:

Выстрелены ли пули, извлеченные из трупов, и гильзы, найденные на месте пожара, из пистолета системы «беретта» номер 7998724?

Имеются ли на поверхностях бутылок, пистолета и на обойме отпечатки пальцев задержанного Дрынкина или других лиц?

Для ответа на последний вопрос дактилоскопировали Дрынкина, и карту с его пальцевыми отпечатками приложили к постановлению о назначении экспертизы.

На ответ лаборатории Мосолов и Малютин возлагали большие надежды, потому что Дрынкин наотрез отрицал вину, заявляя, что не имеет никакого понятия о происхождении ткани и оружия, найденных в доме. «Там нас трое живет, не считая бабки, — говорил он ухмыляясь. — А грабежами я не занимаюсь. Я по этой профессии уже два года как на пенсию вышел, с тех пор, как последний срок отбыл».

Штурм закончился. Началась правильная осада. От успеха ее, в конечном счете, зависел успех всего расследования.

Одному следователю известно, какая пропасть лежит между понятиями «поймать» и «изобличить», ибо преступник, пойманный, но не изобличенный, по закону чист. Чист со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Вернувшийся из города Малютин вместе с сотрудниками уголовного розыска не знал ни часа покоя, выясняя связи Дрынкина, однако результатов эта работа пока не давала.

У Дрынкина нашелся десяток знакомых, на которых Малютин и Мосолов сосредоточили теперь свое внимание. Но оба по-настоящему воспрянули духом, когда к этому списку прибавился одиннадцатый, Петр Семенцов, по прозвищу Фокстрот, работавший шофером на машине «виллис», принадлежащей заводу «Автодеталь». Он возил директора. На заводе, как рассказал подполковник, мало кто интересовался, куда и по каким делам машина выезжает. Случалось, что «виллис» во дворе Семенцова и ночевал.

Когда Малютин принес Борису Васильевичу эти сведения, Мосолов восхищенно воскликнул:

— Хоть командировочные у меня на исходе, но на бутылку пива хватит. Ты гений, Малютин. Если тебе в складчину будут воздвигать бюст, я первый внесу долю. Теперь я убежден, что лопоухих в МУР не берут.

— Насмешник ты, Мосолов. Я уже говорил и еще раз повторяю. А бутылку пива я выпью. Там, на станции, я тебе и открою секрет оперативной работы.

В буфете, сидя за кружкой скверного бочкового пива, подполковник говорил:

— Эту связь я установил аб-со-лют-но случайно. Крутился на заводе. Там ведь по учету госавтоинспектора числилась машина с брезентовым верхом. Ну, и невзначай спросил завгаражом, не ходит ли к Семенцову парень, ростом чуть пониже осветительного столба. Завгаражом сказал, что ходит. Дрынкина трудно не заметить. Вот тебе и весь сыскной гений.

— Ладно, Малютин. Я все-таки думаю, что пиво ты заслужил. Я знаю, что говорю.

Обыск у Семенцова, как и следовало ожидать, оказался безрезультатным. Узнав об аресте Дрынкина, Фокстрот, по-видимому, подготовился к визиту милиции. На допросе Семенцов все категорически отрицал. Улик же против него не было. Даже для задержания его в КПЗ на трое суток отсутствовали основания. И все-таки первым признался именно он.