Григорий Брейгин - Расследование продолжается

(Литературная запись В. Яковлевой.)

Я бы хотел посмотреть в их глаза. Тех, кто делает пакости. Мне мало того, что я вижу сейчас. Расширенные зрачки, полные ужаса, мольбы о помиловании. Я хотел бы видеть эти глаза…

Когда жестокие ладони покрываются потом от усталости, терпеливо наводя зеркальный блеск на цепкое жало ножа.

Когда нерешительно дрожит тонкая ученическая ручка, готовясь нанести выгодную дату, имя, прописку на месте вытравленных…

Настороженность. Кривая усмешка. Ненависть. Испуг в глазах. Все это можно представить. Увидеть — почти невозможно…

— Судебная экспертиза заключила…

Тише! Спокойнее! Кто ты? Мать? Жена? Отец?

Слушайте слова, твердящие еще раз: НАКАЗАНИЕ НЕИЗБЕЖНО!

А может, они скажут другое? От чего все мы облегченно вздохнем. От чего бессильно уткнется в колени радостное плачущее лицо.

Вероятнее всего, это знает лишь он. Одиноко сидящий на длинной, до холода неудобной скамье, кому прямо в глаза заглянуло другое лицо, от бесстрастного взгляда которого не было сил отвернуться. Тогда…

Экспертиза.

Старый желтый особняк со слезливой по-весеннему крышей. В черном стекле три ряда слов:

«Алма-Атинский научно-исследовательский институт судебной экспертизы».

Можно добавить еще: один из лучших в Советском Союзе. Жаль, что такое на наших табличках не пишется.

Я на втором этаже.

Шуршащие шаги по мягкой ковровой дорожке. Клавишный стук пишущих машинок где-то в высоких углах молчаливого коридора.

Имя этого человека с уважением произносят все криминалисты республики. Один из организаторов института, его директор — Василий Андреевич Хван.

— Наш институт ведет большую научно-исследовательскую работу, которая постоянно переплетается с практической помощью следственным органам всей республики.

Что было у нас на вооружении раньше? Да и можно ли было назвать несколько криминалистических лабораторий научно-исследовательским институтом? Что и говорить, поначалу пришлось трудно… Примитивное оборудование, малоопытные сотрудники.

Ничего, окрепли, понабрались опыта. Теперь можно с уверенностью сказать: любое преступление будет раскрыто. В этом вы сможете сами убедиться, познакомившись с работами отделов.

Большинство наших сотрудников — выпускники юридического факультета Казахского государственного университета. У меня с ними старая дружба, еще с тех времен, когда я заведовал университетской кафедрой криминалистики. И что интересно, порой ребята, я ведь могу так называть своих бывших студентов, проводят такие сложнейшие экспертизы, что остается только с изумлением разводить руками.

Сегодня все наши отделы вооружены новейшей современной аппаратурой, позволяющей проводить самые сложные физические, химические, биологические исследования.

Налажен тесный контакт со всеми институтами экспертизы страны. Ни один союзный форум экспертов-криминалистов не обходится без докладов нашего института. И мы по праву этим гордимся, как гордимся и тем, что многие методы исследования, вышедшие из стен нашего института, заняли свое место в советской криминалистике.

Вас что, удивляет такая тишина? Нет, люди, конечно, на местах. Просто каждый занят своим делом. С чего начать? С любого отдела. Да вот хотя бы с физиков. Знакомьтесь: Александр Викторович Кизнер. Заведующий отделом физических исследований.

«Физический бог» что-то заносит в пухлый «гроссбух».

— Это журнал регистрации материалов, поступающих к нам на экспертизу. Значит так, чем мы занимаемся? Техническими исследованиями документов, всевозможных объектов: дробь, краски, пороховые нагары в стволах оружия, сплавы, металлические изделия. А вообще-то все назвать довольно трудно. Методы самые разнообразные: рентгеновские, микроскопические, фотографические; методы исследования в невидимых инфракрасных и ультрафиолетовых лучах. Вот смотрите — паспорт. Обратите внимание на эту страницу.

Чистая тонкая сеточка бумаги госзнака. Смотрю на свет. Ровные ромбы водяных знаков. Чисто. Александр Викторович смеется.

— Вот фотокопии. Здесь то, что было вытравлено.

Можно прочесть.

«Зарегистрирован брак с гражданкой…»

— А вот интересное свидетельство о рождении. Видите, год рождения?

Четкие цифры. 1942.

— Это фальшивка. Вот настоящая дата. 1940. Два года решали многое. По крайней мере, для человека, совершившего тяжкое преступление. Почему? Очень просто. Человек по документу — несовершеннолетний. Инфракрасная люминесценция установила участок листа, подвергшийся травлению. И все вытравленное было ясно восстановлено ультрафиолетовыми лучами. Давайте пройдем в лабораторию.

Вытянутое, изящно изогнутое тело спектрографа с черным чехлом на фотокамере. Зеленый экран рентгеновского аппарата. Таблицы. Настенные термометры. Штора на все окно. Стеллаж с пятью сменными рентгеновскими трубками. В ноги ползут толстые кабели.

В отделе немало вещей, собранных изумительными руками заведующего экспериментальной мастерской Владимира Александровича Радченко, вещей, на которых можно смело поставить штамп:

«Сделано в Алма-Атинском научно-исследовательском институте судебной экспертизы».

Вот и сейчас при лабораторном свете я вижу странную коробку, чем-то напоминающую патефон. Блеск лакированных ручек. Горящий глазок.

— Ну, как дела, Алик?

Умоляюще вытянутый палец: тише! Легкое потрескивание. Голубая искра. На красном фильтре фонаря — сосредоточенный профиль эксперта. Молча выходим.

Кизнер поясняет:

— Скажем, на листке два наложенных друг на друга текста. В какой хронологии они наносились? Это совершенно нерешенная проблема в криминалистике. Закрытый замок. Так вот, а Алик Аубакиров, наш старший эксперт, решил изготовить ключ к этому замку из удивительного материала — токов высокой частоты. Первые данные вполне обнадеживающие. Алик во всяком случае настроен оптимистически. Все это в конечном итоге выльется в весьма интересную диссертацию.

Я вижу ужасное. Черный холод отверстия в исполосованном напильником толстом срезе ствола. Топорно обрубленное на ручном изгибе ложе. Если приложить недостающее, получится малокалиберная винтовка. А это оружие носит название, от которого отдает чем-то далеким, давно забытым, — обрез. В двух местах, где стояли заводские номерные знаки, спотыкающиеся рваные следы зубила.

— Номер восстановим. Он ведь штампован. Его можно было вырубить хоть до половины ствола. Вы слышали что-нибудь о кристаллической структуре металла? Да, эти вещи проходят в старших классах. Так вот, нами впервые в криминалистике был разработан так называемый рентгено-структурный анализ. Заводской штамп при ударе смещает не только верхний слой материала, он нарушает четкий рисунок металла и на значительной глубине. Это и дало нам возможность «увидеть» цифры.