Андрей Жариков - Памирская быль

Неприятная штука — солнечные ожоги лица, особенно губ. Но не меньшее испытание — подниматься вверх по нехоженым горным тропам. Отвоевываешь у высоты буквально каждый сантиметр. Идешь, согнувшись в три погибели, чуть ли не задеваешь носом ботинки товарища, шагающего впереди. На спине вместо привычного парашюта — тяжелый рюкзак, в руках ледоруб. Ребята шутят: «горно-вьючный парашютист…»

Дышать трудно, не хватает воздуха. Глотаешь его, а он пустой.

Ходили в горы уже много раз, и с каждым разом все более сложные походы. Нас подвергают так называемой активной акклиматизации — приучают организм к малому атмосферному давлению и кислородному голоданию. Мне это дается тяжело, потому что никогда не занимался альпинизмом, да и вообще ходил мало. Словом, не силен я оказался для высокогорных походов. Шагаю, выбиваясь из сил. В глазах темнеет, пот ручьем бежит по спине. Упал один раз. Поднял меня Саша Мешков. Я сказал, что споткнулся, потерял равновесие. На самом же деле я просто выдохся. Иду и в уме приказываю себе: «Иди, Виктор, ты же коммунист». Потом подниму немного голову, примечу какой-нибудь ориентир я загадываю: «Если дойду и не упаду, то Пашенька любит меня». А поскольку я хочу, чтоб любила, стараюсь, иду. Значит, сам ее люблю…

Мы на огромном ледяном поле. Альпинисты на небольших остановках рассказывают о ледниках, называют имена путешественников и исследователей, открывших эти ледники. Пройдя через один из них, мы вышли к горе без снега. Наши сопровождающие поясняют, что южные склоны гор всегда отвесны и почти все бесснежны. Обогнув скалу, мы опять оказываемся на леднике. Шагаем по фирновому полю. Фирн — это плотный снег, усеянный мелкими осколками льда. Справа от нас возвышаются неприступными стенами громадные горы. Ледниковое поле очень неровное. Ледяные иглы — как перевернутые сосульки. Местами они сплошным частоколом вставали на нашем пути, и невольно появлялась мысль: не приведи бог приземлиться с парашютом на эти кинжалы.

Перед нами открывались все новые, интересные горные панорамы, но нам было уже не до памирских красот. Ноги отказывали, рюкзак казался каменным…

И все же человеку доступны высоты Памира. Вон как легко идут натренированные альпинисты. Нашим ребятам помогают. Значит, все дело в тренировке. Правда, Саша Мешков без тренировки альпинистов обходит. Но Саша силач. А нам нельзя без таких репетиций.

Скоро ответственный прыжок. Уж тогда спускаться с пика Ленина придется всем. Отличное дело задумали мы: оставить на покоренной высоте письмо потомкам. Пусть прочтут через пятидесятилетие, когда Ленинскому комсомолу исполнится сто лет, узнают, о чем мечтали мы, к чему стремились. Может быть, через пятьдесят лет, когда мы будем стариками, подойдет ко мне какой-нибудь пионер и скажет: «Дедушка Витя, расскажите, как вы ходили на Памир». Смешно. Что ж, расскажу. Расскажу, как топали, побеждая леденящие ветры и жаркие солнечные лучи, жажду и усталость, кислородный голод и горную болезнь…

В этом трудном восхождении высоко в горах Памира произошел взволновавший нас всех несчастный случай. Мы пообедали, забрались в палатки отдохнуть, шутили, пели, веселились, и вдруг кто-то говорит:

— Ребята, где Коля Матвеевич?

Хватились, а Матвеевича нет. Кругом белый ослепительный снег, уйти здесь незамеченным человек никуда не может. И тут из-под земли доносится слабый голос:

— Ой!

Стали искать трещину. Ее засыпало снегом…

— Держись, Коля! — кричим провалившемуся в расщелину Матвеевичу.

А он лишь стонет там. Спустили веревку. Проходит минута, вторая, наконец: «Тащите!» Бедный парень. Мы так и не смогли измерить глубину щели. Бросали в нее комья снега и не слышали, как они ударяются о дно.

Потом выяснилось, что Николай, падая, зацепился одеждой за ледяной выступ, и это спасло его. Парень сломал ногу, получил тяжелые ушибы… Он был на волоске от смерти, но, не потеряв самообладания, сумел своей же веревкой привязать себя к ледяному выступу. И так висел над пропастью, пока мы не пришли на помощь. Когда его вытащили из трещины, он был без сознания. Привели в чувство. Укутали в спальный мешок и на руках понесли в базовый лагерь…

Несмотря на подстерегавшие нас опасности, мы продолжали тренировку. После несчастного случая с Колей Матвеевичем стали страховаться, соединившись друг с другом одной веревкой. И даже на привалах не отвязывались..

Когда спустились в лагерь, нам казалось, что мы возвратились в родной дом. Уставшие до полного изнеможения сразу же повалились спать».

«…После тренировочных прыжков мы ходили к пикам Памира. Хорошо здесь. Сказочно красивы цветущие долины, погруженные в бирюзовое марево. Без конца можно любоваться бурлящими речками и шумными водопадами. Неприятно смотреть лишь на зубастые скалы, никому не нужные и опасные для нас, парашютистов… Высоко в горах — такой морозяка, что кажется, будто облака примерзли к пикам. Стоят и не шелохнутся…

Сейчас мы в Алайской долине. Это большое безлюдное поле. Здесь наша база. Отсюда мы поднимаемся в горы. С каждым разом забираемся все выше и выше… Недавно побывали на высоте 5100 метров. Шли к ней через «Скалу Липкина», где в 30-х годах летчик Липкин посадил самолет Р-5. После посадки внезапно подул ураганный ветер, который перевернул самолет. Так и остался он в горах. Мотор с него сняли еще в те годы. Теперь каждый альпинист отламывает себе на память что-нибудь от этого самолета, и от него уже почти ничего не осталось. Ободрали, обломали. Сколько же там побывало людей!..

Едва миновали «Скалу Липкина», пошел снег. Видимость ухудшилась. Мы связались в группы по четыре человека и продолжали идти. Достигли высоты 5100 метров и остались там ночевать. Разбили палатки, забрались в спальные мешки. Видел я сон, будто ты, Маша, приехала в Фергану. Я так обрадовался, что даже проснулся.

Утром было солнечно, хорошо, но слишком заметно давал о себе знать недостаток кислорода. Два-три шага сделаешь и стоишь. Сил нет. Все же мы добрались до отметки 5900 метров. Дальше альпинисты решили нас не вести…

Спускались быстрее, чем поднимались, и к вечеру были уже в своем лагере. Губы так обожгло солнцем, что мы не могли есть…

Скоро вернемся в Фергану, где будем прыгать с больших высот в снаряжении альпиниста. Может быть, в Фергане на почте меня ждут твои письма…

Вот, пожалуй, и все. Пиши мне как можно чаще. Отпуск пока не бери. Поедем отдыхать вместе. Побываем у нас в Воронеже, потом в Молдавии. Ну, а Паше передай, что Виктор совсем не сердится на нее. Пусть она пишет ему».

Пик Ленина больше всего волновал участников экспедиции. Перед прыжком на него с самолета они должны были совершить восхождение к снежной шапке…