Андрей Ветер - Заметки о Николае Кладо

18 июля 1914 года в России началась мобилизация армии ввиду положения, занятого Австро-Венгрией по отношению к России. Народ оказался законопослушным, и на призыв явилось до 98% всех призванных, то есть значительно больше, чем ожидалось по расчётам мирного времени.

В полночь на 19 июля России был предъявлен через германского посла в Петербурге от имени Германии ультиматум. Суть ультиматума заключалась в требовании немедленно приступить к демобилизации русской армии. Срок ультиматума истекал в полдень 1 августа.

20 июля Николай II, встречаясь с послом Франции Морисом Палеологом, сказал: «Я не могу поверить, чтобы император Вильгельм желал войны… Если бы вы знали его, как я… Если бы вы знали, сколько шарлатанства в его позах…»

30 июля газеты сообщили о нападении австро-венгерской армии на Сербию и о массированной бомбардировке Белграда. Балканский кризис 1914 года положил начало мировой войне. Как это схоже с событиями на Балканах конца ХХ века!

Вечером 1 августа германский посол явился к министру иностранных дел Сазонову и передал объявление войны, которое заканчивалось следующими словами: «Его величество император Вильгельм, мой августейший монарх, от имени империи принимает вызов и считает себя в состоянии войны с Россией.»

По поводу развязывания боевых действий Николай Кладо сказал однажды с грустью, что культурное развитие, доступное человечеству, ни в коей мере не ведёт к уничтожению войн. «А потому, покончив с этой войной, будем тщательно готовиться к следующей. Иначе, победивши в этой войне, не сможем использовать плоды победы».

Масштабы надвинувшейся войны потребовали от России одновременной мобилизации всех её вооружённых сил. Как вспоминал генерал Данилов, помощник начальника штаба верховного главнокомандующего, «даже одна Австро-Венгрия без Германии являлась столь серьёзным противником, что отделываться полумерами было невозможно. Вместе с Германией обе эти державы представляли собой чрезвычайно грозную силу. Для борьбы с ними пришлось поднять миллионные массы русского народа… Я бы не взялся утверждать, что в эти дни Россия была сплочена чувством патриотизма и энтузиазма».

В период наступательных действий русская армия понесла весьма значительные потери в офицерах и солдатах. Особенно чувствительным оказалось то, что большая часть выбывших из строя пришлась на долю кадрового состава армии.

К зиме некомплект в армии оказался угрожающим; пополнить же его должным образом не было возможности ввиду отсутствия винтовок. А те люди, которых удалось вооружить, оказывались недостаточно обученными. Не менее печально обстояло дело и с материальным снабжением армии. Война потребовала такого расхода боевого материала, какое не могло себе представить даже самое смелое воображение. К сожалению наша отечественная промышленность не могла справиться с предъявленными ей требованиями. Но хуже всего было то, что в тылу не сразу поняли масштабы войны и не поверили требованиям Ставки, считая их преувеличенными, а потому не сразу напрягли усилия для исправления обнаруженных недочётов. Было упущено драгоценное время.

Генерал Брусилов: «Новоприбывшие солдаты были очень плохо обучены и прибывали невооружёнными, а у нас для них не было винтовок. Пока мы наступали, всё оружие, оставшееся на полях сражений (наше и неприятельское) собиралось особыми командами и по исправлении шло опять в дело. Теперь же, при нашем отходе, получилось обратное: всё оружие от убитых и раненых попадало в руки врага. Внутри страны винтовок не было. Приказано было легкораненым идти на перевязочные пункты обязательно с оружием, за это выдавались даже наградные деньги, но меры эти дали весьма незначительные результаты.»

Из речи члена Государственной думы Шингарёва: «В армии справедливо жалуются, что приходящие туда на пополнение частей запасные недостаточно обучены, что приходят они сплошь и рядом невооружённые, не имеющие достаточного опыта обращения с оружием, не имеющие достаточного навыка к самым необходимым приёмам военного дела… Вы видите, господа, что в деле людского запаса, хотя мы имеем громадное преимущество над нашим врагом, хотя мы можем продолжать борьбу ещё долгие и долгие месяцы, пользуясь этим запасом, мы всё же должны сказать нашему Военному министерству: помните, что эти запасы уже последние, помните, что вы должны относиться к ним чрезвычайно бережно, помните, что вы не должны, подобно вашим предшественникам, вести дело так, чтобы мы тратили людей даром и зря…»

Генерал Зуев в письме генералу Поливанову выразился крайне жёстко по поводу гибели живой силы: «Немцы вспахивают поля сражений градом металла и равняют с землёй всякие окопы и сооружения. Они тратят металл, мы – человеческую жизнь. Они идут вперёд, окрылённые успехом, мы, ценою тяжких потерь и пролитой крови, лишь отбиваемся и отходим.»

Из доклада Особого Совещания: «Ваше Величество, пополнение армии за счёт людского запаса в стране, в размере 300 тысяч человек в месяц не только совершенно неисполнимо, но вообще включение в ряды войск сколько-нибудь значительной части оставшегося в стране взрослого мужского населения, всецело занятого работой, так или иначе связанной с той же обороной государства, невозможно без вящего расстройства всего государственного организма.»

В записке председателя Государственной Думы сказано: «Высшее командование не считается с потерями в живой силе и не проявляет достаточной заботливости о солдатах.» сказано также, что «Высшее командование не умеет или не может организовать крупную операцию, а также не имеет единообразных методов обороны и нападения».

Н.Л.Кладо: «Сбивчивость в исследовании в области военных явлений главным образом вызывается тем, что, во-первых, между элементами этих явлений и самими явлениями не существует точных доказательных соотношений, как это имеет место в математике… Единственный доказательный опыт – это война, но мы не руководим этим опытом, как это делается в естественных науках, а только наблюдаем его. Время, обстановка и течение этого опыта ни в коей мере от нас не зависят, и, понятно, не могут зависеть. И никто не возьмёт на себя даже пожелания возможности такой зависимости – война слишком серьёзное и страшное явление, чтобы даже тень её могла быть вызвана для опыта.»

И ещё: «Верный «военный взгляд» в любой области военного дела не свалится с неба с получением звания начальника. Для приобретения его нужна долгая практика, хотя бы и в мирное время, но организованная так, чтобы опытность и глазомер могли быть получены в наикратчайший промежуток времени, чтобы насколько то возможно устранить бесполезные опыты, отнимающие много времени и приводящие лишь к сознанию сделанной ошибки. Одним словом, надо организовать правильную систему подготовки к боевой деятельности, ведущую к истине прямым путём, а не окольной дорогой всяких попыток, не имеющей под собой никакой почвы. Практиковаться же, не разобрав вопроса в теории, это значит бродить в темноте, надеясь набрести на истину ощупью.»