Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

К этим важным полномочиям примыкало право парламента издавать законы, которые, однако, могли быть отклонены королевским советом. Эти «постановления» (arrets) использовались почти во всех областях управленческой деятельности. В социальной и экономической сфере они регламентировали ремонт и освещение главных дорог, снабжение, цены на продовольствие, оплату и условия труда, проституцию, бродяжничество, помощь беднякам, ученичество, работу тюрем и больниц. Культурная и идеологическая сторона также привлекала внимание парламентов. Управление коллежами и университетами было отнято у церкви в XV столетии, поэтому суды наблюдали за всем — от содержания курсов до пресечения обмана на экзаменах. Они наблюдали за праздниками, публичными спектаклями и театрами, интересуясь д а ж е ценами за билеты. Кроме того, в их ведении находилась цензура. В 1526 году Франциск I объявил, что ни одно сочинение на религиозную тему не могло быть напечатано без разрешения парламента, а в XVIII столетии парламенты боролись с потоком модной, политически подрывной литературы. И хотя парламенту все же требовалась санкция короны, он мог похвастаться определенной властью и правом на собственное волеизъявление. В 1588 году парижский парламент запретил выступление труппы итальянских актеров, которых пригласил сам король. Спустя два столетия судьи запретили внушительный ряд книг, написанных в духе Просвещения Вольтером, Руссо и Дидро. 1Многие из этих сочинений были любимым чтением при версальском дворе.

1 Sherman J. H. 1968. The Parlement of Paris. Eyre and Spottiswoode. P. 86-95.

Самым поразительным примером децентрализации было быстрое падение престижа Генеральных штатов. Франция раннего Нового времени была подобна собранной нетерпеливым ребенком мозаике, в которой одни фрагменты сочетались друг с другом чуть лучше, чем другие. В результате многообразие форм представительных учреждений сделало невозможным возникновение органа, подобного национальному парламенту английской модели. В XIV столетии Генеральные штаты были впервые созваны для обсуждения и одобрения вопросов, представлявших общественный интерес, в частности налогообложения. В состав штатов вошли представители первого сословия — духовенства, второго — дворянства и третьего — главным образом городской буржуазии. Однако Генеральные штаты не были подлинно национальным институтом и потому не смогли преодолеть провинциализм. Отдаленные области страны часто отказывались послать своих делегатов, и налоги, одобренные Генеральными штатами, приходилось снова согласовывать с органами местного управления. С самого начала Генеральные штаты собирались только в кризисных ситуациях: во время войны с Эдуардом III и в ходе гражданских войн XV века. Они не проявляли интереса к такой сфере государственной деятельности, как ведение внешней политики, которая была неоспоримой прерогативой короля. Королевская власть усилилась бы при наличии одного представительного органа, способного объединить страну. В действительности французские короли скоро стали видеть в созыве Генеральных штатов в лучшем случае обязанность, а в худшем — угрозу. За пятьсот лет отношение монархов оставалось неизменным: штатам было отказано в регулярных созывах и в контроле над важными аспектами управления. Штаты, как обычно полагают, потеряли свою власть не в XVI и XVII столетиях в связи с усилением абсолютизма. Они этой власти никогда не имели.

Области со штатами (pays d'état), такие как Бургундия и Лангедок, где налоги определялись и собирались штатами, и области с выборами (pays d'élection), где налоги взимали королевские чиновники, элю (élus), имели немало различий. Однако здесь есть интересная особенность. Даже там, где налоги собирали королевские элю, провинциальные или локальные штаты продолжали собираться, регулярно или нерегулярно. Исследование Мэй–джора открывает нам некоторые особенности деятельности этих загадочных учреждений, наилучший образец которых — штаты в женералитэ (géné–ralité) и сенешальствах (senechaussé) Гиени. Штаты, собиравшиеся в мелких административных единицах провинции, ранее не привлекали внимания историков, ориентировавшихся на национальную перспективу и более крупные образования. Из‑за постоянных территориальных изменений в Гиени провинциальные штаты перестали собираться. Вместо этого корона стимулировала развитие штатов в более мелких административных едини–цах — женералитэ, которые были незадолго до этого образованы в налоговых целях. После 1561 года таким штатам было разрешено выбирать вид налогов, собирать деньги на местные нужды, назначать клерка для учета средств и сборщика податей. Кроме того, корона гарантировала, что собранные в провинции деньги пойдут на уплату ее долгов, и ни на что другое. Гиень не была особенно отдаленной областью, но правительство, очевидно, было уверено, что получить с нее деньги будет легче с помощью штатов. Сенешальства являлись мелкими единицами местного самоуправления. В начале XVI столетия в них существовали самые разнообразные формы представительств. Некоторые учреждения были преемниками ранее существовавших институтов, в то время как другие были примитивны: казалось, им требовалась сильная рука монарха, ставшая бы их опорой. Штаты Ком–менжа собирались несколько раз в год и контролировали местное управление. Эти мелкие штаты отнюдь не были машиной для утверждения спускаемых сверху решений. Нередко они отвергали новые налоги и добивались снижения старых. При всех перечисленных ассамблеях работали синдики и чиновники, а при многих — постоянные комитеты, действовавшие в перерывах между сессиями. 1

В силу многообразия местных интересов и традиций была невозможна финансовая унификация. Основным прямым налогом была талья. На севере ее размер определялся общественным положением (персональная та–лья — tailepersonnelle), и дворяне были от нее освобождены; на юге — статусом земель (реальная талья — taille réelle), и дворяне платили за все земли, которые технически не имели статуса дворянских. В Бургундии талью вообще не платили, так же как и во многих городах. В провинции Дофине в горной местности собирали реальную талью, а в равнинной — талью персональную. Косвенные налоги на продажу товаров широкого потребления (aides) являли еще более причудливое разнообразие. Провинции, давно входившие в состав государства, платили по–разному. В Пуату, Оверни, Артуа и Лангедоке картина усложнялась дополнительными выплатами. Бургундия, Бретань и Прованс не платили ничего. Товары, ввозимые в области, не платившие налогов, облагались сбором на границе провинции: внутренний тарифный барьер отделял южную часть Франции. Третьим основным налогом была габель (gabelle — налог на соль). На севере и в центре страны правительство владело монополией на продажу соли и объявляло минимальную цену ее покупки. На западе размер габели был одинаковым для всех, в то время как Бретань ее не платила вовсе. Сотни дополнительных поборов и тарифов довершали неразбериху. Утверждали, что только по одной Луаре их насчитывалось сто двадцать. Администраторы–рациона-