Владимир Чивилихин - ШУМИ, ТАЙГА, ШУМИ!

«Ну, а если кедр начал гнить, перестаиваться? — спросил Скептик. — Вы тоже будете лить горькие слезы, если его срубят?»

«Но кедр же почти никогда не гниет всем массивом! — вскричал Сергей. — А рубить его начинают в сто сорок лет, когда он только в силу входит. Посмотрите, что я нашел!»

В одном дальнем лесничестве Сергей с охотником В. Ф. Петровым подвалил поседевшее, грузное, намертво сросшееся с землей дерево. Сосчитал сохранившиеся годовые кольца и поразился — великан прожил примерно 820–850 лет! Это было удивительное открытие. Нет, не случайно отец русской лесоводческой науки М. Е. Ткаченко оставил завещание, чтобы похоронили его на территории академии, а вокруг посадили сибирские кедры…

«Не верю я все-таки в возможности кедра, — твердил свое Скептик. — Ну, предположим, залез ты на дерево, сбил пятьдесят-сто шишек, измучился, получил несколько килограммов орехов. Стоит ли овчинка выделки?»

«Вы же не знаете возможностей «хлебного дерева»! — отвечал Сергей. — Я вам раскрою их…»

В глухом урочище «Огневая яма» Сергей увидел гигантскую десятивершинную крону, которая словно потеснила небо. Этот кедр дал невиданное, неизвестное в науке количество шишек — 3682 штуки. Больше центнера чистого ореха с одного дерева! И такую многоствольную крону ведь можно вырастить, удалив у молодого кедрушки верхушечную почку и пустив в свободный рост боковые сучья… Как бы хотел Сергей показать сейчас этого богатыря Маше, чтоб она порадовалась, и Скептику, чтоб он замолчал!

«Слушай, Шипунов, — цедил Скептик. — Шишки с этого дерева нужно обивать полдня. Труд-то ты учитываешь? Сколько народу надо, чтоб снять урожай со всего урочища? А о технике безопасности ты подумал?»

Это был крепкий удар. Сергей знал, что народная память сохранила о шишкобое старинную загадку: «Кто мимо ног в навьи (в покойники) смотрит?» И Сергей на всю жизнь запомнил, как в детстве, забравшись на могучий двухвершинный кедр, он увидел зажатый в развилке человеческий скелет — шишкобой, видно, упал с одной из вершин и намертво заклинился в развилке…

«Но ведь сейчас век техники! — возразил Сергей. — И я уже давно думаю над тем, как механизировать этот действительно чертовски трудный и опасный промысел».

«И до чего же додумался?» — усмехнулся воображаемый собеседник.

«Один раз увидел я на строительстве моста через Бию, как маленький моторчик вгоняет в землю стальную сваю. А почему, думаю, вибрацию нам не использовать?»

«Ну, и что?»

«Заказал я в Ярославле три вибромотора. Опробовал вместе с ребятами на кедре, подложив войлок и резину. Глядим — ствол неподвижен, а сверху валятся шишки и отмершая хвоя».

«Да? — оживился собеседник. — Заманчиво. Однако…»

«Однако у меня есть в запасе и другое предложение, — перебил Сергей. — Вы знаете, конечно, что спелая шишка падает от ветра…»

«Ну?»

«А почему нам самим не создать над кедрачом ветер?»

Противник растерянно помигал, потом расхохотался:

«Ну и фантазер же ты, Шипунов! Компрессоры мощные поставишь, электростанции для них на Катуни построишь? Так, что ли? Орех же обойдется дороже золота! Ну и фантазер!..»

«Вы дослушайте до конца, — терпеливо сказал Сергей. — Я облетал на вертолете кедровый массив. Отбойная воздушная волна от лопастей осыпала на землю весь урожай…»

«Что вы говорите! — изменился в лице Скептик. — Ну и что же? Продолжайте, пожалуйста!»

«Когда наш комсомольский лесхоз приобретет свой вертолет, будем на нем и людей в урочища забрасывать, и шишку снимать, и орех вывозить».

«Слушайте, это действительно интересно! — воскликнул Скептик и тут же задумался. — Но ведь хороший урожай не каждый год».

«Потому-то мы и хотим создать гибкое комплексное хозяйство. Нет урожая ореха — мы все силы на живицу, древесину, пушнину, смолу, ягоды. А если нам дать большую территорию, какую мы просим, то проблема эта была бы снята. Если в одном массиве недород, то в другом только успевай снимать шишку, пока ее кедровка и белка не растащили. Кроме того, законы плодоношения кедра полностью не раскрыты. Кедровая пыльца очень тяжелая. Старики замечали, если безветренная весна, то через два года не жди ореха. А почему не попробовать искусственное опыление?»

«Каким образом? — уже доброжелательно усмехнулся собеседник. — Кедр — это вам не яблоня».

«Ну, знаете, — укоризненно покачал головой Сергей, — у вас совсем нет этой самой… фантазии! Облетел на вертолете и опылил…»

Собеседнику было нечем крыть. Он улыбнулся Сергею, пожал ему руку, и Сергей вдруг увидел, что это очень умный, приятный и красивый человек. А Скептик тоже увидел нового Сергея, и вдруг его поразила одна мысль: какое все-таки иногда глупое складывается противоречие между энергией молодости и возможностями зрелого возраста! Как соединить неистребимую жажду творчества одних и опыт других?

«Молодцы, ребята! — сказал человек, переставший быть скептиком. — Пробуйте, будем поддерживать…»

Но этот разговор состоялся пока только в воображении Сергея, и он хотел перевести его в реальность. Посылал во все концы телеграммы и докладные записки, написал большую статью в областную газету, ездил в Горно-Алтайск и Барнаул, к людям, которые за древесиной не видели леса. В письмах к Маше Черкасовой изливал душу, с нетерпением ждал ее ответных посланий, настолько жизнерадостных и сердечных, что их можно было перечитывать без конца. На Всероссийскую конференцию по кедру, куда собрались сотни ученых и специалистов, Сергей привез большой доклад. И здесь, в Новосибирске, он узнал, что угроза нависла не только над кедрачами Горного Алтая.

Специальные экспедиции 1959 года, затратившие на исследования кедровников несколько миллионов рублей, установили, что орехопромысловые зоны охватывают лишь десятую часть сибирских кедрачей и расположены к тому же в самых неудобных и отдаленных местах, что бесхозяйственное пользование этими ценными лесами расстраивает, губит их.

Более двадцати лет действуют в Сибири временные, научно не обоснованные правила рубки кедрачей, но даже и эти «правила» постоянно нарушаются лесозаготовителями. Не соблюдается нигде и постановление об использовании кедровой древесины по специальному назначению. В Томской области, например, заготавливается сейчас ежегодно около полутора миллионов кубометров кедровой древесины, на вырубках бросают до двухсот тысяч, а на крупнейшую в стране карандашную фабрику не попадает и ста тысяч кубометров. Фабрикой же, в свою очередь, полезно используется лишь седьмая часть сырья.

Конференция собралась накануне ликвидации лесхозов и передачи сибирских лесов в руки совнархозов, заготовителей. Что же будет с кедром? Что будет с этим зеленым барьером, охраняющим истоки сибирских рек и не пускающим ветры азиатских пустынь в хлебородные районы Южной Сибири? Что будет с неиссякаемой кладовой пищевого и технического масла, ценнейшей, имеющей мировое значение пушнины, лучших смол, терпентина и бальзама, высококачественной древесины, активных лекарственных растений, медоносов, ягод, грибов?