Алексей Павлов - Поминальная свеча

Близ Кущевской станицы,
Где дорожный большак,
Как крылатая птица,
Взмыл над степью казак.
Вознесенный на кручу
И одетый в гранит
Всадник мчится сквозь тучи,
К солнцу, в самый зенит.
Конь под ним весь в порыве,
Закусил удила.
О, легенды живые!
О, былые дела!
Это ж надо, как схвачен
В изваянье тот миг,
Что в атаке горячей
У Кущевки возник.
Конный корпус кубанцев
Здесь в жестоком бою
С черной силой германской
Славу добыл свою.
Был тот бой столь неистов,
Что на танки в клинки,
Сокрушая фашистов,
Лавой шли казаки.
Посреди медоносов,
У ракитных левад
Пало в давнем покосе
Много храбрых солдат.
Оттого им во славу,
В знак немеркнущих лет
От лица всей державы
Встал в степи монумент.
За Кущевкой в просторы
С трассы катится гул.
Всадник праведной кровью
Долгу здесь присягнул.

Когда‑то был матриархат
У многих предков человека.
Ему отдали дань Евфрат,
И Нил, и Тигр, седая Мекка.
На лигурийских берегах,
В горах испанских Пиринеев —
По всей Европе при кострах
Явил свои он перигеи.
Не исключен тот родовой
У древних русичей обычай,
Поскольку мир такой канвой
Едва ль кого‑то обезличил.
От женской части тех времен
Остался след велик и звонок
Сияньем свадебных корон
И ратной статью амазонок.
А ко всему — весь трудный быт
Лежал на женщине — вот фокус!
Не зря этап тот не забыт
С названьем кратким «Матер — локус» {Проживание супругов в общине жены.}
У бесконечно давних дней
Первоначального истока
Стояла Мать, как чародей,
Для жизни нашего далека.
Прошли века. Крутой стопой
Шагнула власть мужского рода.
Но женский лик в красе святой
Нам светит будто с небосвода.
Возвысив в славе род людской,
Его прекрасные богини
В цивилизации земной
Остались чтимыми доныне.
Не счесть одних небесных
Дев, Рожденных промыслом народов,
Что от любви к Земле сгорев,
Воскресли в виде генных кодов.
Во всем, чем мир богат сейчас и что бы в нем ни прозвучало,
Ищи божественный их глас,
А проще — женское начало.

Время от Захария Чепеги
Отсчитало свыше двух веков.
Как он расселял без всякой неги
На Кубань пришедших казаков!
Вбитый клином в водные потоки
Карасунский Кут с «киданья ляс»
Стал под царским именем высоким
Непокорный сторожить Кавказ.
Было все: набеги дерзких горцев
С ведома анапского паши,
На кордонах часто меркло солнце,
Смертью угрожали камыши.
Крепостца с гарматами и рвами,
С острым древокольем по их дну
Охранялись храбрыми бойцами
Представлявших общину одну.
Черноморцы сорока куреней
Здесь в казармах жили, как семья.
Несли службу в напряженном бденье
Родины кубанской сыновья.
Край пустынный, оторопь изведав,
Град свой главный холил и растил.
Вопреки невзгодам, бурям, бедам
Набирался богатырских сил.
Миновало более столетья.
Затухал людских страстей пожар.
Горожане на своем совете
Город свой назвали Краснодар!

Христианский двухтысячный год
К нам приходит в суровую пору,
Когда весь человеческий род
Потерял корневую опору.
Что Христос завещал на крови
В своем тяжком безмерном распятье
— Люди мира, живите в любви,
Как святые и честные братья.
Двадцать долгих веков утекло,
Как вода через времени сито.
А к чему оно ныне пришло?
Вы построже народы спросите!
Между словом и делом легла
Марсианская пропасть глухая.
Она жизнь, как кромешная мгла,
Миллионам людей отравляет.
Фараонов и римскую знать,
Инквизиторов, работорговцев
Заменила лощеная рать
Под личиной отцов — миротворцев.
«Золотой миллиард» — их оплот.
И во имя такого вот «братства»
Неугодных ввергают в дефолт,
Выгребая у них все богатства.
Среди этих изгоев и мы,
Чьи верхи раздробили державу,
Воровскому исчадию тьмы
Предоставив ее на расправу.
У него — капитал и комфорт
При чудовищно хитрой поруке,
А российский великий народ
Обречен на страданья и муки.
Встань, Россия, с колен поскорей
И возвысь свое твердое слово,
Призывая крутых богачей
К исполненью заветов Христовых.

В дни торжественных молитв
И в часы людской печали
Твой в мерцанье тихий блик
Боги с небом повенчали.
Оттого святая Русь
С давних пор, от изначала
Свой восторг и свою грусть
Скромной свечкой отмечала.
Об усопших и живых
В поминальном ритуале
Русь слагала вечный стих,
Ставя их на пьедестале.
Открывалась благодать
И вселялось вдохновенье.
Только это могло дать
Честное поминовенье.
И во здравье милых чад,
И в исход заупокойный
Осеняла люд свеча,
Миролюбием наполнив.
По — особому она
Трудный подвиг возносила,
Чтоб ни мор и ни война
Не сломили мощь России.
Воссияй, свеча, сейчас,
Как спасительное чудо,
И зови народ, всех нас
К единенью, от остуды
Той, что к власти привела
Жадный клан продажной своры
И Россию обрекла
На бесчестие позора.

Щедра по — южному природа
В моей кубанской стороне.
А летом в этот праздник года
Она божественна вдвойне.
Уже кривлялась горбостройка,
Но ей с упорством вопреки
Неслись «Ракеты», словно тройки,
По бликам вод Кубань — реки.
К Елизаветинской станице
Я мчался с тощим рюкзаком,
Чтобы на даче потрудиться
И возвратиться вновь в свой дом.
Встречал меня и пассажиров
Речной на выступе причал.
Тот дебаркадер очень живо
Всех садоводов привечал.
Затем в начале девяностых
Исчезла эта благодать.
Еще бы! Хапальщики просто
Хватали все, что можно взять.
Но не сулило много выгод
Владенье данное тогда.
Его прикончили, чтоб быдлу
Не снились блага никогда.
С тех пор лишь изредка в натуге
Песок здесь баржи волокут.
«Комет», «Ракет» давно в округе
Никто не видит зримо тут.
Не рвется песня на прогулках
В простор зеленых берегов
Под музыкальные погудки
С крылатых резвых катеров.
Елизаветину кордону
С причалом ныне — полный швах.
Зато речам нет угомону
В «демократических» властях.
Нет разворота — поворота,
Маршрут лукаво упразднен.
Так обнажился, будто рвота,
Оскальный рыночный закон.
…Я выхожу на берег голый,
Не слышу гомона людей.
Всего штришок. Но бестолково
В нем дышит суть беспутных дней.
Что скорбь о малом том причале
От добрых праведных начал,
Когда Россия потеряла
Державный главный свой причал!