Александр Широкорад - Бог войны 1812 года. Артиллерия в Отечественной войне

Победы русской артиллерии в 1812―1814 гг. вызвали эйфорию в генеральских головах. Мол, мы имеем самые совершенные орудия, нуждающиеся лишь в небольших изменениях. А главное в военном деле — парады, дисциплина, фрунт, и наша армия будет самой сильной в мире.

Однако уже в сражении на реке Альме 20 сентября 1854 г. русские генералы с ужасом обнаружили, что эффективная дальность стрельбы нарезных ружей пехоты союзников не только намного превышает дальность стрельбы гладкоствольных штатных ружей русской пехоты, но и больше дальности стрельбы картечи русских полевых пушек. Первая часть проблемы легко решалась: достаточно было перевооружить свою пехоту нарезными ружьями. А что делать с полевой артиллерией? Ведь вражеская пехота из винтовок выбивала прислугу и лошадей полевых пушек прежде, чем они приблизятся на картечный выстрел. Стрельба же сплошными ядрами или сферическими гранатами по пехоте была куда менее эффективной, чем картечью, считавшейся со времен наполеоновских войн основным боеприпасом полевой артиллерии.

Замечу, что полевая артиллерия союзников была на том же уровне, что и русская, и пример просто не с кого было брать. Правда, англичане применили под Севастополем несколько нарезных пушек. Увы, они нанесли больший вред собственной прислуге, нежели русским.

Поэтому русские генералы пошли самым простым путем — увеличили калибр. Основными орудиями русской полевой артиллерии были 6-фунтовые (95,5-мм) пушки обр. 1838 г., и их начали заменять новыми 12-фунтовыми (122-мм) облегченными пушками [104] 12-фунтовая облегченная пушка была названа так, чтобы не путать ее с 12-фунтовой батарейной пушкой весом в 803 кг. . При этом вес орудия возрос с 348 до 535 кг. Речь здесь и далее идет о весе тела орудия, лафет у обеих пушек был одинаковый и весил 422 кг.

Вес картечных пуль у полевых пушек был увеличен с 37 до 105 грамм, что в полтора раза снижало эффективность картечи на малых дистанциях. Картечь 6-фунтовой пушки обр.1805 и обр.1838 г. содержала 99 пуль, а картечь 12-фунтовой облегченной пушки — 60 пуль.

Но совершенствование винтовок привело к тому, что к 1861 г. эффективная дальность их огня все равно была больше, чем у тяжелой картечи 12-фунтовых облегченных пушек.

Читатель, мало сведущий в технике, может спросить, почему в 1854―1855 г. армии Англии и Франции были оснащены удовлетворительно действовавшими винтовками, а с созданием нарезных пушек возникли серьезные трудности. На самом деле пушка и ружье — «две большие разницы», как говорят в Одессе. К примеру, гладкоствольные пушки и ружья заряжали одинаково — сферическими пулями и ядрами [105] В России пулей считался снаряд весом до 1 фунта (0,4095 кг), а больше — ядром. , причем ядра могли быть и полыми.

Первые нарезные русские пушки появились, по крайней мере, в XVI веке и заряжались одинаковыми продолговатыми сплошными свинцовыми снарядами.

Однако эффективность сплошных свинцовых снарядов была очень мала, и стрелявшие ими нарезные пушки не получили широкого распространения. В середине же XIX века потребовались нарезные орудия, которые могли стрелять стальными или чугунными снарядами, снаряженными взрывчатым веществом.

Чтобы заставить вращаться такой снаряд в канале орудия, в 40―80-х годах XIX века было спроектировано и испробовано несколько способов:

1) Снаряд снабжался готовыми выступами (шипами), движение которых по винтовым нарезам сообщало снаряду вращательное движение.

2) Снаряд делался нарезным, то есть он как бы представлял собой короткий винт, а ствол — длинную шайбу.

3) Придание поверхности снаряда и каналу специальной формы, скрученной по оси. Наибольшую известность получила многоугольная форма поверхности стенок ствола и снаряда (система Витворта), получившая название «полигональной» (от древнегреческого слова многоугольный).

4) Снабжение снарядов расширяющимися поддонами, которые под давлением пороховых газов при выстреле, расширяясь, врезывались в винтообразные нарезы канала орудия, сообщая снарядам при их движении по последнему вращательное движение, и т. д.

Потребовалось около 30 лет опытов и экспериментов, пока в 1876 г. инженеры фирмы Круппа при содействии русских офицеров из Арткомитета Главного артиллерийского управления создали современные орудия, позже получившие названия пушек «образца 1877 г.». Точнее, не пушек, а канала ствола образца 1877 г. Замечу, что все орудия Великой Отечественной войны, да и современные орудия имеют канал образца 1877 г., хотя и с небольшими изменениями.

Еще до начала Отечественной войны 1812 г. артиллерия была совершенно изъята из пехотных и кавалерийских дивизий. Все орудия были сведены в артиллерийские бригады, которые в военное время оперативно придавались пехотным и кавалерийским дивизиям, а в мирное время существовали независимо от них. Замечу, что подобная ситуация сохранялась в русской армии свыше 100 лет, до начала Первой мировой войны. К 1904 г. на вооружении русских пехотных и кавалерийских дивизий были только винтовки, сабли и револьверы, а к 1914 г. — еще и пулеметы.

Неверная оценка действий артиллерии при Бородино, данная нашими генералами и даже поэтами, губительно сказалась на ее применении в последующих войнах XIX―XX веков. «И вот нашли большое поле, есть разгуляться где на воле» — помнили все артиллерийские начальники. Все они учились воевать на больших равнинах, именуемых полигонами. Так возникло страшное «полигонное мышление».

Рискуя вызвать гнев военных стратегов и квасных патриотов, скажу, что Франция в 1796―1814 гг. выигрывала сражения за счет гения Наполеона. Молниеносность походов, одно-два выигрышных сражения и заключение мира — вот тактика Первого консула, а позже императора. Здесь было достаточно только многочисленной полевой артиллерии. Несколько упрощая, можно сказать, что в 1796―1810 гг. Наполеон вел локальные войны и блестяще их выигрывал. Но испанцы и русские ответили ему тотальной войной на истребление без всяких правил, на зверином уровне. Я здесь не собираюсь говорить о морали и правилах ведения войны, речь идет только об артиллерии и ее боевом применении. Результат налицо. В Испании французские войска завязли без всяких шансов на успех, а в России Великая армия потерпела грандиозную катастрофу.

К сожалению, наши генералы не сумели понять главное в войне 1812 г. — армия, ведущая локальную войну против страны, ведущей тотальную войну, не имеет шансов на итоговый успех.

Спору нет, полевая артиллерия сыграла решающую роль в Бородинском сражении, в битвах под Малоярославцем и т. д. Но общий исход войны, повторяю, решила неудачная стратегия Наполеона — стратегия локальных войн.

Предположим, что Наполеон остался зимовать в захваченном Смоленске, воссоздал Речь Посполитую, начал играть на национализме малороссов, подкинул Лже-Павла, объявил об упразднении крепостного права и т. д., то есть начал бы тотальную войну. Что бы произошло? Я не хочу писать фэнтази, благо ситуация имеет десятки весьма вероятных вариантов. Бесспорно лишь одно — русская кампания ни в одном варианте не закончилась бы в конце 1812 г.