Всеволод Овчинников - Ветка сакуры

– Я прощаюсь с делом, которому посвятил двадцать лет жизни.

Может быть, это уходит со сцены знаменитый трагик? Светят юпитеры, трещат киноаппараты, и никак не подумаешь, что столь торжественную церемонию затеял Нобору Андо, чья банда доставила уйму хлопот токийской полиции. Лишь потом стало ясно, что театральное прощание с бандитским прошлым служило для Андо дебютом в другой области – кинематографии. Главарь гангстеров подписал контракт с компанией «Сетику», чтобы играть самого себя.

Преступный мир Японии устремился на новую стезю. Сыскное бюро токийской полиции опубликовало предостережение о том, что все больше гангстеров нанимаются охранниками в частные фирмы. Несколько главарей бандитских шаек занимают даже должности начальников заводской охраны.

Создавать «частную» полицию стало модным у японских предпринимателей. В Токио есть компания, которая содержит 220 собственных патрульных автомашин с радиосвязью и 1600 охранников в форме, каждый из которых снабжен дубинкой и наручниками, как настоящий полицейский.

Сыскное бюро вежливо порекомендовало заводчикам быть разборчивее при подборе таких стражей. Только в беспечности ли тут дело! Летопись японского рабочего движения насчитывает множество примеров, когда предприниматели нанимали банды громил для расправ над забастовщиками. Гангстер, одетый в форму охранника, – это лишь новая форма давних связей между деловым и преступным миром.

Япония принадлежит к числу тех стран мира, которым в наименьшей мере присуще воровство, а японская полиция претендует на мировое первенство по части задержания виновников краж– таковы официальные данные Международной организации уголовного розыска (Интерпол), которая провела свою 36-ю сессию в Киото.

По статистике Интерпола, на 100 тысяч жителей в Японии приходится лишь 4 кражи в год, на Филиппинах – 18, в Эфиопии – 19, в Нигерии – 21, в Марокко – 23, в Гонконге – 33, в Индии –36, на Цейлоне – 58. Количество же краж в развитых капиталистических странах Запада в десятки и даже сотни раз выше. Первое место в мире занимают здесь Соединенные Штаты Америки: 662 кражи на сто тысяч жителей. Далее следуют: Израиль–553, ФРГ–526, Англия–501, Италия–413, Франция–115.

По данным Интерпола, полиция задерживает в Японии 48 процентов виновников краж и 83 процента виновников ограблений, в то время как в США эти цифры составляют соответственно 23 и 38 процентов, в Англии – 33 и 37 процентов. Высокий процент задержанных воров и грабителей в Японии объясняют отсутствием у страны сухопутных границ, монолитностью ее национального состава и, что всего важнее, активным содействием населения уголовному розыску.

Ставка на низменные стороны человеческой натуры не помогла дельцам экрана поправить пошатнувшиеся финансовые дела. Напротив, эротическо-гангстерская волна еще более дискредитировала кино в глазах общественности.

Было бы упрощением сказать, что шестидесятые годы вовсе не оставили в японском кино светлого следа. Но фильмы, которые заслуженно привлекли внимание советского зрителя на международных фестивалях («Токийская олимпиада» Кон Итикава, «Рыжая борода» Акира Куросава, «Рис» Тадаси Имаи, «Голый остров» Кането Синдо), были редкими исключениями, которые родились не благодаря, а вопреки сложившемуся в японской кинематографии порядку вещей.

От художника, не желающего поступиться своими творческими принципами, требуется поистине подвиг, чтобы в условиях всевластия «большой пятерки» ставить фильм самому. Так, в частности, создавалась картина «Голый остров», удостоенная Большого приза на фестивале в Москве. Группа из тринадцати энтузиастов во главе с режиссером Кането Синдо вела съемки на своп личные средства, зная, что главные трудности еще впереди, ибо единственная фирма, занимавшаяся прокатом «независимых картин», разорилась. Чтобы показать у себя на родине фильм, получивший мировое признание, пришлось обращаться к помощи общественных организаций, профсоюзов, переснимать его на узкую пленку для сельских кинопередвижек.

Две-три самодельные «независимые» картины в год на фоне четырехсот-шестисот, снятых во всеоружии самой современной техники. Какой же убийственный для буржуазного искусства парадокс заключен в том, что именно эти полпроцента дают произведения, которыми японское кино вправе гордиться!

Мы беседовали об этом в кафе, где обычно собираются писатели, режиссеры и артисты. Нарисованная на стене Бентен с лютней в руках тоже была в числе собеседников, ибо речь у нас то и дело заходила об участи покровительницы искусств.

Говорили, в частности, вот о чем. Японию относят к числу наиболее демократических стран буржуазного мира. До какой же степени пользуется здесь человек искусства творческой свободой?

Писатель сформулировал свой вывод в виде шутки, от которой, впрочем, никто не засмеялся.

– У нас нет ножниц, которые на Западе символизируют цензуру. Но вместо них существует такой атрибут «японской экзотики», как нож. И режут им не статью, а того, кто ее написал или напечатал…

– Он напомнил о «деле Симанака»: правые учинили расправу над редактором журнала «Тюо корон» лишь за то, что он опубликовал произведение, герою которого во сне привиделось падение императорского режима. Террорист ворвался в квартиру Симанака, убил его жену, а сам редактор уцелел лишь потому, что случайно задержался в типографии.

Факт этот вовсе не единичный. Молодой писатель Кендзабуро Оя поднял так называемую «проблему семнадцатилетних»: можно ли допускать, чтобы правые вкладывали нож в руки подростков, подбивали несовершеннолетних на осуществление террористических актов? Ведь именно одним из семнадцатилетних был убит председатель социалистической партии Асанума.

Едва, однако, слова Кендзабуро Оя были напечатаны, как журналу пришлось приносить за это публичные извинения.

– Вы, может быть, думаете, что подобные репрессии угрожают лишь произведениям, которые так или иначе направлены против существующего строя или содержат какие-то радикальные идеи? – с жаром вступил в разговор драматург. – Ничего подобного! Удар направлен против самых основ искусства, против его гуманистической сердцевины.

Собеседник привел в пример историю со спектаклем «Единственный сын».

И телевизионная компания, и крупная электротехническая фирма «Тосиба», которая согласилась закупить передачу как фон для своей рекламы, одобрили текст, представленный драматургами Секи и Тарада. Приступили к постановке и съемкам. Спектакль уже был готов к передаче в эфир, когда «Тосиба» неожиданно и без объяснений причин отказалась от данного ею слова. Прошел лишь слух, что за этим стоят какие-то весьма влиятельные круги. Что же могло не понравиться им в пьесе?