Леонид Млечин - Китай – великая держава номер один?

Ахиллесова пята режима, его самое слабое место — проблема национальных меньшинств; особенно трудно с тибетцами и уйгурами.

Мусульманские сепаратисты, действующие на северо-востоке Китая и добивающиеся независимости, проходят подготовку на базах талибов в Афганистане. Поэтому Китай тоже противник талибов. Деятельность радикальных мусульман, которые составляют большинство населения провинции Синьцзян, всегда беспокоила Пекин. В последние годы сепаратисты действуют активнее.

В Синьцзяне когда-то жили сто двадцать тысяч эмигрантов из Советского Союза, связанные родственными отношениями с местными казахами и уйгурами. Советское консульство охотно выдавало документы желающим вернуться в СССР. Многие обитавшие в Синьцзяне казахи и уйгуры ориентировались на Советский Союз и не хотели быть жителями нищего тогда Китая. Граница не была четко определена и не охранялась. Люди свободно переходили через границу. Весной-осенью 1962 года из Или-Казахской автономной области Синьцзяна бежало в Советский Союз больше шестидесяти тысяч человек. Мао Цзэдун с раздражением говорил, что Синьцзян, богатый урановой рудой, золотом и нефтью, — это советская «колония».

Пекин вложил в Синьцзян, имеющий стратегическое значение, миллиарды долларов. Туда переселяют миллионы людей из внутренних провинций, чтобы изменить демографический баланс. Полвека назад мусульмане составляли восемьдесят процентов населения, теперь — немногим больше половины.

Еще болезненнее ситуация вокруг Тибета. Там постоянно вспыхивают волнения. Тогда весь район закрывают, запрещают въезд иностранцам. Местное население выступает против центрального правительства, хотя уже шестьдесят лет прошло с тех пор, как Пекин вернул себе контроль над Тибетом.

Тибет был религиозным государством, страной правил регент Радинг Ринпоче. Далай-ламе Тензину Гьяцо было тогда всего пятнадцать лет. Тибету китайские коммунисты, взяв власть в Пекине, обещали автономию.

На самом деле Мао Цзэдун сразу решил захватить Тибет, считают историки Юн Чжан и Джон Холлидей. 22 января 1950 года на встрече со Сталиным Мао попросил о помощи. Он хотел, чтобы самолеты советской военно-транспортной авиации доставляли оружие и боеприпасы войскам, которые готовятся взять Тибет. Сталин одобрил план и рекомендовал переселить на Тибет этнических китайцев. Но военная операция оказалась слишком сложным делом: недостаток дорог не позволял перебросить достаточное количество солдат, которые с трудом вели боевые действия в условиях высокогорья.

Пришлось Мао начать переговоры. Он пригласил к себе далай-ламу, которого включили в состав Всекитайского собрания народных представителей. Но потом началась коллективизация, за ней неминуемо последовал голод — умерли триста с лишним тысяч человек.

Это вызвало резкое осуждение прежде всего в соседней Индии.

Индия получила независимость в 1947 году. Коммунисты пришли к власти в Пекине в 1949 году. Казалось, отношения между ними станут теплыми. Премьер-министр Индии Джавахарлал Неру был лично расположен к Мао Цзэдуну.

Неру признавал суверенитет Китая над регионом при условии автономии Тибета. Неру провозгласил, что Индия имеет духовные и культурные интересы в Тибете, исходя из исторических связей между индийской классической буддистской культурой и тибетским буддизмом.

Его позиции изменились, когда осенью 1950 года китайские вооруженные силы разгромили небольшую тибетскую армию и вошли в Лхасу, изгнав оттуда индийских дипломатов. Жестокость китайских властей в Тибете перечеркнула добрые чувства и симпатию, которые Неру питал к Китаю. Он создал Северную армию для защиты прежде не охранявшейся гималайской границы и взял под протекторат расположенные между Индией и Китаем три княжества — Непал, Бутан и Сикким.

ЦРУ помогало тибетским националистами — с явного одобрения Индии. В марте 1951 года в Вашингтоне было подписано секретное соглашение с Индией о сотрудничестве в оказании военной помощи тибетцам. Но в 1953 году Неру увидел, что Соединенные Штаты хотят сблизиться с Пакистаном, и поехал в Москву налаживать отношения с советскими руководителями. А китайцы одержали полную победу над тибетцами, и в 1955 году ЦРУ временно прекратило свою работу на Тибете.

В 1957 году Вашингтон восстановил отношения с Джавахарлалом Неру. Индия стала получать военную и разведывательную помощь — тридцать восемь миллионов долларов. Часть денег пошла на борьбу за освобождение Тибета. Сотрудничая с пакистанской и индийской разведками, ЦРУ снабжало и обучало тибетскую армию в четырнадцать тысяч человек. Тибетцев учили средствам радиосвязи, чтению карт и владению современным оружием. Готовили их на острове Сайпан, потом в штате Колорадо. Причем тибетцев уверяли, что они находятся в районе Гималаев, а вовсе не на территории Соединенных Штатов.

Крупное восстание началось в Тибете 10 марта 1959 года, это был ответ на попытку коммунистов покончить с религией. Повстанцы довольно уверенно вели борьбу против китайских войск. Пекину пришлось перебросить в Тибет подкрепление. Но тибетцы не пожелали учиться искусству партизанской борьбы, которая могла быть успешной. Они верили, что древние амулеты спасут их от пуль. Пытались вести настоящую войну с превосходящими силами Народно-освободительной армии Китая и потерпели поражение.

17 марта 1959 года далай-лама и духовенство бежали в Индию. За ними последовали сто двадцать тысяч беженцев. Для Мао это было крайне неприятно. Индийских солдат расстреляли на границе.

2 октября на встрече в Пекине Никита Хрущев перечислял ошибки китайцев:

— У вас нет контакта с населением Тибета… Зачем вам надо было убивать людей на границе с Индией?.. Вы знаете не хуже меня, как можно без крови решать спорные вопросы. Вы что же, хотите, чтобы мы одобрили ваш конфликт с Индией? Это было бы глупо с нашей стороны…

Москва заняла нейтральную позицию. Китай возмущался: Советский Союз в любом случае обязан поддержать социалистическую страну. Министр иностранных дел Китая Чэнь И (это не могло не быть рассчитанным жестом) обрушился на советскую делегацию:

— Китайский народ долгое время вызывал жалость. В течение многих десятилетий подвергался гнету и английских, и американских, и французских, и других империалистов… Вы должны более правильно понимать нашу политику. Наша линия является более правильной и твердой».

Министр назвал линию Хрущева «приспособленчеством». Такие слова в межпартийном диалоге еще не звучали. Это было прямое оскорбление.

— Ишь, какой левый, — ответил Хрущев. — Смотрите, товарищ Чэнь И, пойдете налево, а можете выйти направо. Дуб тоже твердый, да ломается… Почему же вы можете нас критиковать, а старший брат вас не может?