Тамара Заверткина - Мои Турки

Костя у купца почти дневал и ночевал.

— Я тебя, отец, почти и не вижу.

— Горячая пора, Маша. И деньги нужны, хочется из нужды выйти, а не получается.

Наутро купец Вислов приказал Косте съездить в Аркадак за зерном, а потом перевезти из леса бревна.

— Последний раз поезжай на санях, а уж потом будем выезжать на телегах. А пока, я думаю, лед на Хопре выдержит. Да и бревна на санях перевозить сподручнее.

Утро было прохладное, но к середине дня припекло солнце. И когда Константин возвращался, услышал вдруг треск ломавшегося под санями льда. Только б спасти лошадь! Не расплатиться, если утонет. Сбруя, хомуты, дуга не слушались обледеневших пальцев. Ватные лохмотья его старого зипуна напитались холодной водой, отяжелели и тянули под лед. Лошадь распряг, она спасена. Онемевшими пальцами Костя хватался за кромки льда, а они все ломались. Еще бы продержаться немного. Но сила уходила. С саней покатилось бревно и с силой ударило Константина по голове. Ледяной Хопер принял в свои воды несчастного батрака.

Не думала Маша, что справится с этой бедой и останется жива. Она билась, исходила криком! У свекрови от горя мутилось сознание. Свекровь вопила день и ночь в голос. Долгие годы потом у нее на глазах вдруг появлялись слезы. С той поры и стали терять свое зрение прекрасные синие глаза уже немолодой Марьи.

Теперь в семье осталось шесть человек. Как и чем жить Машеньке дальше?

— А сколько тебе годов? — спрашивали соседки.

— Двадцать шесть, — отвечала вдова. Качали головами соседки, жалели.

В свои двадцать шесть, маленькая и худенькая, она обязана взвалить на свои хрупкие плечики заботу о семье.

Вскоре после похорон Кости в дом Куделькиных пришли товарищи Константина.

— Вот что, Маша, мы договорились с мельником Алефановым, чтоб принял он на работу вашего Петьку. Не потянуть тебе одной всю семью.

— Родимые, да Петьке всего девять лет. А худенький — в чем душа! И ростом не вышел. Ему и семи годков-то не дашь.

— Не беда. Будет ездить с нами с обозом. На каждых санях или телеге должен сидеть человек с вожжами. А запрягать и распрягать коня мы ему поможем, присматривать будем за мальцом.

Так Петя навсегда расстался со школой. Он в свои девять лет — старший ребенок, он — кормилец семьи.

Маша замечала, как вдруг одряхлели ее старики, сразу постарели, словно на десять лет.

Не хочется Петьке так рано вставать и собираться на работу, ночь еще на дворе.

— Вставай, касатик, — будит его мать, — пока соберешься да дойдешь. До мельницы не близко, три километра. Вставай, миленький. Не опаздывай.

И Петя втягивался в новую жизнь. Делать заставляли все подряд: таскать воду, дрова, убирать мусор, мучную пыль, подметать и мыть полы и, конечно же, ездить с обозом в извоз. Ездили в Аркадак, Ртищево, Балашов. Давно уже научился сам запрягать и распрягать лошадь.

Прошло два года. И замечал не раз мельник, что не похож Петька на сорванцов-ребятишек. Все он делает серьезно, добросовестно. Но самое главное — это то, что мальчик грамотный. Проверит, правильно ли взвесили на весах зерно или муку, распишется в документах при получении или сдаче зерна. Мельник уже доверял ездить одному, верил, что подросток выполнит все, как надо.

Пете шел тринадцатый год. Однажды возвращался, как обычно, с зерном на санях. Но существует, видимо, судьба. На середине Хопра, на том самом месте, где погиб отец, затрещал лед и под Петькиными санями. Вот они уже опустились под лед, вот намокла его одежонка, а он хватается и хватается худенькими пальчиками за кромки льда. Они обламываются, Петька хватается снова. Тельце худенькое, легкое… Еще немного! И Петя выбрался на лед. Больше он уже ничего не помнил. Кто его нашел, кто принес домой — не знает.

Маша упала замертво, когда внесли почерневшего от холода сына в обледеневшей одежде. И Петя не приходил в сознание несколько дней. Нервный стресс и простуда приковали к постели его надолго. От мельника привезли Куделькиным муки, сахара. Когда, наконец, Петя слегка пошел на поправку, приехала навестить его и мельничиха, привезла ситца на рубашку.

Но вот уже Петя выходит на улицу. Спускается с книжкой в руках в овраг, что напротив дома, любуется природой. Лето! Какое тут чудо! Вся Селявка покрыта зеленым ковром. И как тут дышится! Сядет мальчик в тени среди ветел, читает с наслаждением книгу. Так бы вот и не выпускал книгу из рук. Но скоро снова ходить на мельницу, работать.

Глянул Петька на свои ноги — удивился: какие стали вдруг длинные и тощие, словно лучины. А руки? Все равно, что прутики от тех ветел.

— Как же мешки таскать? — задумался парнишка.

И Маша замечала, что слаб ее Петя, кормилец семьи. Приняла тогда она решение: идти в батрачки. Летом, конечно, невозможно, не потянет свекор полевые работы один. Сеять, косить траву на сено, жать рожь, вязать снопы, молотить одному не под силу. Но после полевых работ, осенью, оставив дом на полуслепую бабку Марью, Маша шла прачкой к купцам. Договорилась с шестью купеческими семьями. В понедельник шла стирать к одним, во вторник к другим, в среду стирка у третьих… И так всю неделю до воскресенья. А с понедельника все сначала. Нелегкая работа, но в семье какое-то подспорье. Одно плохо: полоскать белье все требовали в проруби в Хопре. А жили все, к сожалению, далеко от Хопра. Маленькая росточком Маша еле тащит на коромысле в ведрах мокрое белье к реке, полощет его в ледяной воде окоченевшими пальцами, а потом все тащит в тех же ведрах на коромысле назад к купеческим домам, в гору, онемевшими руками развешивает белье на морозе.

И так изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год…

Дети подрастали. Какая хорошенькая Лиза! Словно кукла. Купчиха Смоляева подарила от дочки старую шубку, которая пришлась Лизе по росту. И вон девочка в шубке с салазками побежала в овраг кататься с горки.

Удивилась Маша, как подрос Петр. Думала, что будет маленьким росточком. Но после болезни он вдруг вытянулся. Сейчас в свои пятнадцать он не ниже мужиков, с кем работает.

Жаль вот глухонемого Егора до слез. До чего же у него умелые руки! И все тянется к железкам. Из простой жестянки сделает такое, что диво посмотреть. Хорошо бы отдать мальчика учиться в ремесленное училище. Да кто же примет глухонемого?

Но не вытерпела однажды Маша. Взяла поделки своего сынишки и пошла с ними к мастеру в училище. Подивился мастер, покачал головой и велел приводить мальчика в училище учиться.

— Да он же глухонемой, батюшка.

— А нам тут не разговаривать надо, а смотреть внимательно да дело делать.

Так и младший сын Маши был устроен на учебу в ремесленное училище.

Только вот сама Маша часто стала простывать. Заботы и бесконечная работа уносили здоровье. Да и полоскание белья в проруби — дело непростое.