Юрий Корнилов - Горячее сердце

— Но для чего ему это нужно?

— Чтобы можно было поскорее пустить станок.

— Но для чего ему-то в его положении ломать сейчас над этими вещами голову? — продолжал недоумевать Леонид.

— Сперва надо выяснить, для чего Козловскому и Макарову понадобилось компрометировать Флоренского, — ответил Белобородов.

— Вы полагаете, что Флоренского… скомпрометировали?

— Полагаю, что так.

— Похоже, что все это время, пока вы были в отъезде, я работал, можно сказать, впустую, — убитым голосом признался Леонид.

— С чего ты взял? — сурово глянул на него Алексей Игнатьевич. — Дров наломал — верно. Первая твоя ошибка: ты не придал значения фактам, говорившим в пользу Флоренского. Человек, который так выкладывается на работе…

— Но эхо могло быть маскировкой! — пытался защититься Леонид.

— Могло, — согласился Белобородов. — Но это надо было доказать, а ты принял это за аксиому. Я что-то не слыхал про шпионов, которым хватало терпения таким способом и так долго маскироваться. Ты ведь в котельной бывал? Видел, в каких условиях там приходится работать?.. Вторая твоя ошибка: все, что наговорил тебе о Флоренском Козловский, надо было тщательнейшим образом проверить, а ты и этого не сделал… Что же до того, зря ты работал или не зря… — Белобородов внимательно исподлобья поглядел на Леонида, и в уголках его строгих глаз собрались добродушно-насмешливые морщинки. — Дров ты наломал, но и фактов, свидетельств вон сколько собрал. Протоколы вел превосходно, вся картина как на ладони. — Белобородов кивнул на тетрадь с записью беседы с Козловским. — Кажется, я этого человека давно знаю, а ведь ни разу с ним не встречался…

«В о п р о с: Встречался ли ваш муж Селезнев Иван Евграфович (Макаров Сергей Константинович) у себя дома или где-нибудь в другом месте с технологом механического цеха Козловским?

О т в е т: Технолог механического цеха Козловский дома у нас никогда не бывал. Однако мне известно, что Иван Евграфович (Сергей Константинович) встречался с ним несколько раз по дороге на завод по каким-то делам. О чем именно они говорили между собой, я не знаю, так как муж в таких случаях просил меня не сопровождать его, как обычно. Кроме того, как я предполагаю, мой муж и Козловский, по крайней мере, один раз были вместе на охоте.

В о п р о с: Какие у вас имеются основания предполагать это?

О т в е т: Однажды мой муж задержался на охоте дольше обычного. Поздно вечером ко мне зашла жена Козловского и спросила, не возвращался ли еще Иван Евграфович домой с охоты. Я поинтересовалась, в чем дело. Козловская грубо ответила, что ее интересует, конечно же, не Иван Евграфович и что больше она своего мужа с кем попало на охоту не пустит.

В о п р о с: Когда Селезнев (Макаров) вернулся с охоты, вы спросили у него про Козловского?

О т в е т: Да, спросила. Он сказал мне, что был на охоте один.

В о п р о с: Не припомните, как часто ваш муж ходил на охоту?

О т в е т: За все время, что мы с ним жили вместе, раза три или четыре. У него своего ружья не было.

В о п р о с: Где же он брал ружье для охоты?

О т в е т: Одалживал у кого-то из сослуживцев.

В о п р о с: У кого именно?

О т в е т: Не знаю.

В о п р о с: И не предполагаете?

О т в е т: Нет».

Уже несколько дней, как вышел после болезни на работу начальник отдела Виктор Сергеевич Козырев. На другой же день он затребовал у Белобородова следственные дела на Макарова и Флоренского. Сегодня утром Козырев пригласил Белобородова зайти к нему.

Кивком указав на кресло перед столом, Виктор Сергеевич попросил Белобородова высказать соображения по дальнейшему ведению следствия.

— Полагаю, что сейчас надо вплотную заняться Козловским, — сказал Белобородов. — Его показания могут многое прояснить. И прежде всего — характер взаимоотношений между ним, Макаровым и Флоренским. Пока что ясно одно: Макарову и Козловскому для чего-то понадобилось скомпрометировать Флоренского. Но вот для чего? И действовал ли каждый из этих двоих сам по себе или в сговоре — это еще предстоит выяснить. Показания Селезневой дают основания предполагать, что имел место сговор, но они нуждаются в серьезной проверке и подтверждении…

— А подтвердить их могут только Макаров, Козловский и жена Козловского, — продолжил Козырев мысль Белобородова.

— Да, но Макаров отпадает, он ничего нам не скажет, — возразил Белобородов. — Жену Козловского еще рано допрашивать, можно все дело испортить: если она не подтвердит показания Селезневой, а этого вполне можно ожидать, с Козловским после этого трудно будет разговаривать.

— Что вы предлагаете? — спросил Козырев.

— Подойти к Козловскому с другой стороны. Четвертый участок механического цеха все еще не готов к пуску. И есть мнение Флоренского по поводу того, что происходит на этом участке. От всего, что предлагает Флоренский, Козловский с завидным упорством отмахивается, попросту говоря, он считает предложения Флоренского вредительскими. Думается, что в этом направлении и следует сейчас поработать.

— Конкретный план есть? — поинтересовался начальник отдела.

— У нас в городе такой машиностроительный гигант, — кивнул в сторону окон Белобородов. — Там работают прекрасные специалисты. Создадим экспертную комиссию… И есть у меня, Виктор Сергеевич, еще предложение: полагаю, что нет необходимости держать Флоренского под арестом.

— Давайте подумаем, — Козырев внимательно посмотрел на Белобородова. — Мне кажется, что дело Флоренского надо прекращать. И все же: давайте подумаем. И позовите сюда вашего помощника, ведь наш разговор и его касается…

Леонид сидел в приемной, напротив обитой коричневой кожей двери, и ждал, когда его позовут в кабинет начальника отдела. Рядом, у окна, Таня постукивала на стареньком «Ундервуде». Леонид не смотрел в ее сторону, однако порою чувствовал на себе ее быстрый взгляд и прихмуривал брови, давая понять, что не одобряет преувеличенного интереса к своей особе.

Не до того ему было, чтоб переглядываться с девчонкой, которая по глупости своей, кажется, влюбилась в него. Еще не хватало! За дверью, напротив которой он сидел, его ожидал не очень-то приятный разговор. А часа два назад он встретил на улице Лену. Шла под руку с каким-то очкариком. Сделала вид, будто не заметила Леонида…

Через много лет, когда по заданию командования Леонид окажется в бесконечно долгой командировке, он часто будет вспоминать с горьким сожалением вот эти самые минуты: как он сидел в приемной начальника отдела со своей будущей женой, не глядел на нее и молчал. А ведь столько могли сказать друг другу…