Ирина Стрелкова - Прислушайтесь к городу…

— Постойте, постойте, — сказал Шляхов, — уточните, когда именно вы звонили ему.

— Меня выписали девятого, — стал загибать пальцы Алтаев. — Я названивал десятого, одиннадцатого, двенадцатого. И все впустую. Даже попросил медсестру записать номер моего телефона, чтобы Иванов обязательно позвонил ко мне домой…

— Вы не помните, кто именно записывал ваш телефон?

— Тамара. Я ее по голосу узнал…

Тамара Проценко — это та самая медсестра, которая находилась в отпуске…

— И Владимир Кириллович звонил вам?

— Какое там! Он, наверное, даже забыл, как меня звать… Что я для него? Мелочь… Если он с самим Александром Медведем дружил… Если наш знаменитый борец, олимпийский чемпион… Иванов рассказывал, что знаком с ним…

Уточнив кое-какие детали, Олег Петрович сказал:

— К вам будет еще одна просьба, Вадим… Вы сможете опознать по фотографиям людей, которые навещали в клинике Иванова?

— Это запросто, — с готовностью согласился парень.

Шляхов позвонил Папахину. Было проведено опознание. Алтаев указал на три фотографии. На одной был изображен сам Иванов, на другой — его приятель Черешня, на третьей — некто Соснов…

— Вот эти, — пояснил Алтаев, показывая на Черешню и Соснова, — приходили в больницу чуть ли не каждый день… Все в фирмовых шмотках…

— О чем они говорили? — задал вопрос Папахин.

— Откуда я знаю… Когда они начинали выпивать и закусывать, я выходил из палаты… Неудобно…

Подписав протокол опознания, Алтаев ушел.

— Кажется, одна серьезная зацепка есть, — сказал Шляхов.

— Имеешь в виду звонки Алтаева в больницу? — спросил Александр Владимирович.

— Ну да! Иванов ни разу не подошел к телефону. Ни десятого, ни одиннадцатого, ни двенадцатого декабря… Медсестра все время отвечала, что Иванова в палате нет.

— А может, она просто не хотела утруждать себя? К тому же вроде бы пациентам запрещено пользоваться служебным телефоном, — размышлял Папахин.

— Алтаев говорит, что был с той медсестрой в хороших отношениях… И потом, кого звали к телефону? Иванова! Насколько я знаю, все нянечки и медсестры рады были услужить ему. — Олег Петрович вздохнул. — Жаль, все еще не могу допросить Тамару…

— Проценко? — уточнил Папахин.

— Да. В отпуске она. Но скоро приедет…

Шляхову удалось выяснить, что в декабре 1980 года в палате номер 215 вместе с Ивановым лежал еще один больной — Шухмин Юрий Карпович. Следователь вызвал Шухмина повесткой.

Свидетелю было тридцать лет. Высокий, худощавый, с заметным шрамом у виска. Из его анкетных данных следовало, что Шухмин нигде не работает, так как является инвалидом второй группы. Несколько лет назад он получил черепно-мозговую травму — попал на мотоцикле в аварию. Периодически ложился в больницу.

— Когда лежали последний раз? — спросил Шухмина следователь.

— Ну, зимой… Прошлой… — после долгого размышления ответил Шухмин.

Олег Петрович уже обратил внимание на то, что у допрашиваемого как бы заторможенное мышление. Прежде чем ответить на вопрос, он некоторое время думает.

«Вероятно, это результат травмы», — решил Олег Петрович.

— Где лежали? — продолжал он допрос.

— В клинике… этой… нервных болезней…

— Какого числа госпитализировались?

Шухмин надолго уставился в пол.

— Точно сейчас не помню, — наконец ответил он и добавил: — Как получил направление…

Судя по талону направления на госпитализацию, выданному Шухмину в районной поликлинике, и записям в истории болезни, это произошло 11 декабря 1980 года.

В день, когда случилось происшествие в Свердловске!

— Жена собрала вещи… Поехал в больницу… Положили в тот же день…

— А номер палаты можете назвать? — спросил Олег Петрович.

— У входа сразу, направо…

— Двести пятнадцатая? — подсказал Шляхов.

— Да, двести пятнадцатая, — кивнул Шухмин.

— Когда вас поместили в нее, кто там еще был?

— Мужчина. Борец бывший. — Шухмин наморщил лоб. — Иванов Владимир Кириллович.

— Он куда-нибудь отлучался за время вашего пребывания в больнице? — задал вопрос следователь.

— Нет. Все время был на месте.

— А когда вас выписали?

— Через две недели…

У Шляхова, что называется, опустились руки.

Выходит, у Иванова на самом деле алиби?

Олег Петрович задал еще несколько уточняющих вопросов и, предъявил Шухмину для опознания фотографии людей, которые, как показал Алтаев, навещали Иванова в больнице, — Черешни и Соснова. Шухмин сказал, что никого из предъявленных на снимках никогда не видел, в том числе Черешню и Соснова.

Шляхов отпустил свидетеля.

«Что же делать? — размышлял Олег Петрович. — Пойти к начальству и доложить, что я зря трачу время? Что надо искать другого человека, который действительно обобрал Татариновых?»

Шляхов прикидывал так и эдак. Факты вроде говорили: Иванов тут ни при чем.

«Но все ли я проверил? — еще и еще раз спрашивал себя следователь. — И так ли уж непреложны добытые факты?»

Правда, были, показания Жигалиной и Шухмина. А что, если…

Вот это «если» и не давало покоя Шляхову.

В тот же день поздно вечером он опять отправился в клинику. Шел мокрый снег, дул сырой ветер. Холод пробирал до костей.

Шляхов постучал в дверь больничного корпуса. Открыл ночной вахтер, пожилой мужчина. Он был в валенках, теплой стеганой безрукавке.

— Кого тебе в такую позднь? — не очень приветливо спросил вахтер.

— Следователь я, — показал свое удостоверение Шляхов, стряхивая с плеч комья липкого снега.

— А-а-а! — протянул ночной страж больницы и пропустил Олега Петровича, заперев на ключ входную дверь. — Из начальства-то никого нет, — уведомил он следователя.

— Мне начальство не нужно, — ответил Шляхов. — Хочу с вами побеседовать.

Через несколько минут они сидели в теплой каморке вахтера. Тот разливал горячий чай из термоса в граненые стаканы.

Федор Терентьевич Кулаков — так звали вахтера — рассказал следователю, что служит в больнице уже три года. Он давно на пенсии, похоронил жену. Дома одному тоскливо, особенно по ночам. Вот и решил устроиться в клинику. Не так чувствуется одиночество, да и прибавка к пенсии.

Олег Петрович расспросил Кулакова, не помнит ли он Иванова? Описал его внешность.

— Такой представительный? — показал руками вахтер. — Лицо гладкое, волосы прилизаны один к одному? С золотым перстнем?.. Как же, помню… Он еще у подъезда нашей больницы машину держал.

— Да, да, — кивнул следователь, вспомнив показания Алтаева.

— Один раз я с ним стычку имел, — продолжал вахтер. — А получилось вот как… Дежурю я, значит. Стук в дверь. Это прошлой зимой было… Открываю — трое мужчин. Тот самый ваш, он еще в красном спортивном костюме был, без всяких направляется к кабинету нашего замдиректора, Жигалиной… Я останавливаю: куда, мол, идете? Он мне: спокойно, папаша, свои… А сам ключом открывает дверь… Я, значит, протестую. Мало ли что?.. Тут Жигалина появляется с улицы. В шубе. Не успел я и рта раскрыть, она мне говорит, что сама дала тому товарищу ключ…