Александра Супрун - Почему мы так одеты

Подобная обувь из подручного материала выделыва-лась, как говорится, не от хорошей жизни. В мороз в ней бывало холодно, в дождь она намокала, да и непрочна была. Существовал даже особый термин «лапотная миля», то есть недолгий путь одной пары лаптей. А ведь во все времена наряду с этим существовал такой замечательный природный материал, как кожа. Напомним, что для подошвы подходит кожа потолще: коровья, воловья. Кожаные сапоги с такой подошвой, конечно, были намного соблазнительней лаптей. Однако лет триста назад в России, когда пара лаптей оценивалась в одну «деньгу», сапоги продавались за пятьдесят, сто, а то и больше «денег». Откуда было взять такую сумму бедняку?

В пословице «Лапоть знай лаптя, а сапог сапога» выразилось резкое социальное неравенство феодального строя, да, пожалуй, и всей предоктябрьской эпохи в России. Украинский писатель прошлого века Григорий Федорович Квитка-Основьяненко отмечал в заметках о жизни его современников на востоке Украины, Слобо-жанщине: «Девять десятых населения, особенно женщины, летом не носят обуви; а в праздники, особенно в дождливые дни, можно наблюдать, как селянки, шлепая босыми ногами по грязи, бережно несут при этом свои сапоги».

Хорошая обувь издавна была, можно сказать, предметом роскоши, доступным не каждому. Стоимость любой вещи, как известно, измеряется количеством вложенного в нее труда. Не дешево доставался материал, включая его выделку. И сработать хорошие сапоги или башмаки было под силу опытному мастеру, владеющему всеми секретами сапожного ремесла. Вспоминая находки в древнеегипетской пирамиде в Фивах, можно добавить, что значительная часть этого города состояла из множества мастерских кожевников, сапожников. Археологи установили, что несколько десятков сапожных мастерских было в старинном Новгороде, богатом торговом Центре Древней Руси. А вот что сообщает дореволюционная энциклопедия: «Сапожный промысел распространен во многих местах Империи. Главное средоточие его — Тверская губерния… Центр производства в Тверской губернии село Кимры с его районами, в которых насчитывается более десяти тысяч сапожников-кустарей».

За долгие века работа таких умельцев не очень изменилась. Как замечает советский писатель Михаил Михайлович Пришвин в рассказе о таких кустарях, работавших всего полвека назад: «…Все производство баш-мачника-выворотника и что он тянет зубами кожу — совершенно совпадает с рассказом Санчо Пансы Дон-Кихоту об испанских башмачниках, которые и в то время, в XVI веке, тоже тянули кожу зубами». И ныне не перевелись сапожники-виртуозы высочайшего класса. Но подавляющая масса современной обуви в мире делается уже не так, как век, как века назад. И не такая она, как в былые времена, во многом не такая…

Начнем с того, что любая обувь должна служить несколько по-иному, чем другие части костюма. Опытный сапожник, из тех ветеранов-умельцев, о которых шла речь, внимательно рассмотрев обувь, может немало поведать о ее владельце. Скажем, о том, рассеянный ли он, или нервы шалят, или страдает определенными недугами. Ничего поразительного — обувь буквально на каждом шагу реагирует на поступь владельца, улавливает состояние организма. Но ведь так же на каждом шагу и обувь напоминает человеку о себе. Верней, любое несоответствие, дефект конструкции обуви причиняют заметное неудобство. И как не дорожить башмаками, сапогами, туфлями, которые пришлись по ноге, удобны, нарядны?

Короче говоря, обувь должна служить подольше. Впрочем, «подольше» — понятие растяжимое. В наше время, допустим, два-три сезона. Но в былые времена, когда хорошей обувью приходилось дорожить… Опять же оговоримся: смотря кому. Принцесса в Австрии надевала новые туфли только один раз — и подавай следующую пару. В наши дни такими «принцессами» поневоле становятся балерины. Если артистка кордебалета снашивает 6 пар пуантов в месяц, то, например, исполнительница главной роли в «Лебедином озере» сменяет 3 пары за один спектакль. Бывает у нынешних молодых людей, что вполне приличная пара туфель или сапожек получает отставку, как уже вышедшая из моды. Можно поеокру-шаться по поводу подобного расточительства, которого наши незнатные предки никак не могли себе позволить.

Вспомним украинских девчат, которые, идя по бездорожью, несли сапожки в руках. Но ведь и на улицах средневековых городов грязь бывала непролазная. Обувь требовала защиты, когда в ней приходилось вышагивать в ненастье, в распутицу, по глине, по лужам. И многие народы изобрели как бы предохранение обуви '— прообраз галош. В северных областях России на сапоги и бахилы надевали кенги, кстати, в них было и потеплей…

Одна из разновидностей более капитальной защитной обуви — боты. Корень слова «бот» — из французского, буквально означающего «сапог». Отсюда «ботфорты» — сапоги с широкими голенищами, известные у нас уже в петровские времена, а также ботинки. Может быть, по случайному совпадению слово «боты» в значении одного из видов обуви встречается в отечественных летописях XV века. Появившиеся в прошлом веке фабричные боты и галоши надевались на обувь, и они совершенно не пропускали ни капли влаги. Новая защитная обувь обязана своим возникновением новому материалу прошлого века — резине.

Впрочем, дату появления такой абсолютно непромокаемой защиты для ног следует отодвинуть, по крайней мере, века на три. Когда в XVI столетии испанские колонизаторы осваивали Южную Америку, они были поражены огромными следами каких-то неведомых людей. И заочно прозвали их «патагонцами», что в буквальном смысле означало «большеногие». Впоследствии з. агадка «большеногих» разъяснилась. Индейцы обмакивали ноги в застывший раствор «сока дерева гевеи». Высыхающий латекс, жидкий каучук, превращался в «вечную» обувь, оставляющую на земле громадные следы…

Каучуку суждено было сыграть колоссальную роль в техническом прогрессе. Если бы с его помощью не были «обуты» многие миллионы автомашин, мир, наверное, был бы нынче иным… Но тот же каучук дал толчок преобразованию той обуви, которую мы сегодня носим. Однако давайте обо всем этом по порядку. В прошлом веке из каучука научились делать резину, и этот материал приспособили, в частности, для галош. Поначалу их назвали «калоши», и они получили довольно широкое распространение. А потом обувщики задумались: нельзя ли ту же резину как-то приспособить для низа обуви, для подошвы?

Появились ботинки, туфли на «резиновом ходу». Делать такую подошву было сравнительно легко, получалась она эластичной, воду не пропускала вовсе, служила не меньше, чем кожаная. Одна беда, свойственная определенным формам синтетики, — сплошная резина «не дышала» в то время, как нога при ходьбе и потела, и разогревалась. Одним словом, с гигиенической стороны сплошная резиновая подошва была значительно хуже кожаной.