Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945)

5

В рижском гетто находился еврейский историк С. Дубнов. Его путь в Ригу был непростым: в 1922 году Дубнов уехал из советской России в Берлин и вскоре отметил в дневнике: "Мировые преспективы мрачны. Нет мира на земле и в душах людей…" В Берлине Дубнов много работал, выходили в свет его книги, в том числе десятитомная "Всемирная история еврейского народа" на иврите, идиш и немецком языке. После прихода Гитлера к власти в дневнике Дубнова появилась запись: "В России я прожил под властью большевиков четыре с половиной года; в гитлеровской Германии не мог выдержать больше семи месяцев… Задыхаюсь в царстве зла, ненависти и насилия. Нет больше мочи дышать этим отравленным воздухом, а взять посох странника в семьдесят два года нелегко".

В августе 1933 года Дубнов переехал в Ригу, где его "Всемирная история еврейского народа" вышла в свет на русском языке. Весной 1940 года, незадолго до вступления советских войск в Латвию, Дубнов отправил письмо в Тель-Авив: "Друзья в Америке беспокоились о моем самочувствии и прислали разрешение на въезд в Нью-Йорк. Также из Эрец Исраэль я получил приглашение приехать и там поселиться. Из этих двух возможностей я бы выбрал Сион, но в дни таких потрясений и в годы седины моей не могу оставить "малое стадо" в Европе и удалиться, чтобы построить себе новый дом. Вероятно, указано мне с Небес остаться с братьями моими в юдоли плача".

В Риге была напечатана и "Книга жизни. Воспоминания и размышления. Материалы для истории моего времени", в которой Дубнов собрал дневниковые записи за много лет. Первые два тома успели попасть к читателям; третий том "Книги жизни" описывал разгул антисемитизма в Германии и приход Гитлера к власти – его тираж, по всей вероятности, уничтожили немцы после захвата Риги в 1941 году. (Лишь после войны обнаружили единственный экземпляр, который историк успел отправить в Австралию, и третий том вышел повторно в Нью-Йорке.)

В "Книге жизни" приведена запись из дневника Дубнова (август 1917 года): "С ранней юности идея пацифизма казалась мне основою прогресса: пока люди воюют, они не вышли из дикого состояния. А на старости лет я дожил до самой чудовищной войны в трех видах: войны государств, войны наций внутри государств и войны классов внутри наций. Это и есть потоп, истребляющий преступное человечество. Страшно умереть, если не будет уверенности, что не повторится этот потоп, если не будет радуги мира между государствами, нациями, классами…" В тот момент Дубнов еще не догадывался, что в скором будущем увидит еще один вид человеческого озверения, которое не мог предположить, не мог угадать заранее, – когда один народ начнет убивать народ другой.

После прихода немцев Дубнов жил в гетто, вел дневник, приводил в порядок свой огромный архив. Ему шел тогда 82-й год. Была зима. Декабрь. Последние дни долгой жизни. Это он записал в дневнике почти за пятьдесят лет до этого: "Пора смотреть на жизнь спокойнее, под углом зрения вечности. Стань у своей борозды и возделывай ее, вложи в работу весь жар души, а когда тебя призовет Пославший тебя, иди и скажи: я готов, я свое дело сделал…"

8 декабря 1941 года, во время карательной акции, Дубнова вывели из дома и втолкнули в колонну смертников. Точная дата и место гибели его неизвестны. Рассказывали, что у Дубнова была высокая температура, он еле передвигал ноги, не поспевал за остальными, не мог взобраться в кузов грузовика. Полицейский вскинул винтовку и выстрелил ему в спину. Еще рассказывали, что последними его словами было: "Шрайбт‚ идн‚ шрайбт... " (" Записывайте‚ евреи‚ записывайте...") По другой версии‚ последние его слова таковы: "Братья, не забудьте, запомните всё, что видите! Братья, сохраните в памяти…" Но это‚ наверное‚ легенда.

***

К весне 1942 года, после поражения немцев под Москвой, массовые расстрелы евреев в Транснистрии прекратились. После Сталинграда правители Румынии поняли, что Германия проигрывает войну, а потому смягчили свое отношение к еврейскому населению и отказались депортировать в лагеря уничтожения евреев Транснистрии, еще остававшихся в живых.

В 1942 году евреи Румынии создали Комитет помощи, собирали пожертвования и – с согласия румынских властей – посылали в Транснистрию деньги, одежду, продовольствие и медикаменты, что помогло выжить многим обитателям гетто. Летом 1943 года, после очередных поражений на Восточном фронте, диктатор Й. Антонеску разрешил вернуться в Румынию из Транснистрии пожилым людям, бывшим офицерам и инвалидам Первой мировой войны, а также группе еврейских детей. В начале 1944 года, во время отступления, немецкие войска заняли Транснистрию, и Антонеску потребовал не проводить карательные акции против еврейского населения.

Исследователи полагают, что на территории Транснистрии погибло около 90 000 евреев, депортированных из Румынии, Бессарабии и Буковины. В гетто Могилева-Подольского было 16 000 евреев‚ многие из которых остались в живых. В гетто Балты после освобождения насчитали около 3000 человек.

***

Кишиневских евреев изолировали в гетто, а затем погнали в Транснистрию. К весне 1942 года в городе оставались два еврея – лучший портной Кишинева и бывший офицер румынской армии, который прежде служил вместе с Й. Антонеску.

В октябре 1941 года около 6000 евреев Черновиц выслали в Транснистрию; среди них были и садагорские хасиды, которые прошли по городу вместе со своим цадиком, неся в руках свитки Торы. Высылки из Черновиц продолжались; в гетто оставалось около 20 000 евреев – в основном, ремесленники и специалисты. Жизнь была нелегкой, однако акций по уничтожению не проводили, с разрешения властей даже проводили службы в синагоге. В Черновцах дожило до освобождения наибольшее количество евреев из всех гетто на оккупированных территориях СССР – 17 341 человек.

***

В Транснистрию, в город Шаргород, попали евреи из города Сучава в Южной Буковине во главе с руководителем общины Меиром Тейхом. "Пользуясь деньгами и ценностями, которые ему удалось вывезти из Сучавы, Тейх и его коллеги установили отношения с румынскими властями, что помогло им спасти жизни многих, в том числе большинства местных евреев... Шаргородских евреев не выгоняли из их домов, им не пришлось расставаться с семейными реликвиями, молитвенниками и ритуальными предметами… В Шаргороде многие пожилые евреи и люди средних лет выжили и смогли продолжить еврейскую жизнь после войны".

***

В семье Дубновых сохранялась память об их предке по имени рабби Йосеф, который жил в семнадцатом веке в городе Дубно на Волыни. Во время осады города казаками Хмельницкого поляки затворились в крепости, но евреев туда не пустили, и у стен крепости погибло более 1000 человек. С. Дубнов: "На могилах этих мучеников плакала вся община ежегодно в пост Тиша б-Ав… Я живо представляю себе фигуру моего предка рабби Йосефа из Дубно, как он поднимается с постели до рассвета и справляет обряд полночного траура, плачет о судьбе гонимой нации и поет сквозь слезы: "Доколе плач в Сионе и рыдания в Иерусалиме…"